Ему потребовалось не меньше пятнадцати минут, чтобысправиться с задачей. Оказавшись наконец в доме, все трое одновременно услышалистоны, доносящиеся из-за двери в углу комнаты. Мила отважно бросилась туда идернула дверь на себя. Дверь была заперта на ключ. Ключа в ней не оказалось.

— Эй, кто там? — храбрясь, крикнула Лариса.

Никто не отозвался, а через минуту до их слуха снова донессядушераздирающий стон. Туг уж старик не стал никого поучать, а молча взялся задело. С этой дверью он справился за пару минут и первым заглянул в кладовку,где не было окон. Впрочем, под потолком висела голая лампочка, и, нашарив настене выключатель, потенциальный освободитель старушек хлопнул по нему ладонью.

Однако на кровати лежала никакая не старушка, а похожая напривидение Вика Ступавина. Она была бела, прозрачна и пребывала в беспамятстве.

— Какая же это мама? — растерялсяпенсионер. — Молодая женщина! Но я ведь не ее видел в окно. Точно, не ее!

— Мама, по всей видимости, вот она! — ответилаМила и показала на седой парик и очки, лежавшие на столике. — Вероятно,Мешков, поселив здесь узницу, боялся, что она будет шуметь и привлечет к себевнимание соседей. Чтобы объяснить все наилучшим образом, он и выдумал полоумнуюмаму. И время от времени сам играл эту роль, попивая чаек возле окошка в парикеи очках.

Вика снова застонала.

— Вот тебе и Испания! — пробормотала Мила. —Эти типы даже об открытке подумали, с ума сойти! Хотя… Вероятно, это дело рукодного Мешкова. Ведь Лушкин уверен, что Мешков убил Вику. Вероятно, тот держалее здесь в качестве джокера.

— Живой Викой можно было шантажировать всюкоманду! — подхватила Лариса.

— И еще. Помнишь тот день, когда мы с тобой ездили вГорелово?

— М…м… — промычала Лариса.

— Меня после этого постоянно преследовала какая-томысль, которая все никак не могла принять ясные очертания. Теперь я поняла!Меня еще тогда поразило, почему шофер — шофер! — сидит в комнате вместе сделовыми партнерами и на равных участвует в производственном, так сказать,совещании!

— А я об этом как-то даже не задумывалась, —растерянно развела руками Лариса. — Надо же, действительно! Я так привыклак присутствию Мешкова, к тому, что он появлялся то тут, то там…

Вика снова застонала.

— Что же вы? — накинулась Лариса напереступающегося с ноги на ногу соседа. — Бегите вызывайте «Скорую»! Имилицию. Расскажете все сами, а нам надо ехать.

— Куда? — растерялся тот.

— Радовать друзей и повергать в ужас врагов! —ответила вместо нее Мила.

— Давай не будем повергать в ужас врагов! —попросила Лариса. — Мне не хотелось бы сталкиваться ни с одним из этихтипов до тех пор, пока им не предъявят обвинения и не закуют в наручники.

— Гляди-ка, Лушкин всех сдал, — удивлялась Мила,вспоминая подробности того, что им удалось у него узнать без применения пыток.

— Да уж, прокуратуре будет легко, как никогда. Кстати,а как ты планируешь воскреснуть? — поинтересовалась Лариса. — Мыслишьсделать это с помпой? Или просто подойдешь к двери и позвонишь?

— Мне страсть хочется послушать, как обо мнегорюют! — сложила ручки перед собой Мила. — Вот бы это устроить, а?

— Ну… Тебе лучше знать, как пробраться в собственнуюквартиру.

— Хорошо, я подумаю.

Они уже подъезжали к дому Милы, и тут Лариса указала ейпальцем на балкон:

— Посмотри, там на балконе Николай. Стоит и курит.

— Николай? Неужели Ольге удалось его отловить? Или жеон сам вернулся, на свою голову? Не знает, поганец, что я могу о нем теперь порассказать!Кстати, у меня появился план. Иди туда, позвонишь в дверь, начнешь рассказыватьчто-нибудь сногсшибательное. Они все сбегутся в коридор, а я через балконнуюдверь попаду в квартиру и спрячусь.

— А если Николай, уходя, закроет балкон?

— Я знаю, как его открыть с той стороны. Давай, Лариса,ну, пожалуйста!

— А что, если там Орехов? Ты же сама говорила: онсобирался ехать и скорбеть вместе со всеми.

— Делай вид, что ты его не замечаешь. После вчерашнегоскандала он вовсе не удивится твоему безразличию, не так ли?

— Ну… Пожалуй.

— Кстати, ты тоже скорби. А то испортишь мне всеудовольствие!

— Ладно-ладно. Только скажи, в чем будет заключатьсяэто удовольствие. Внезапно выскочить в самый разгар оплакивания? Или простопослушать, что о тебе скажут?

— Просто послушать, — застеснялась Мила. — Нуа теперь иди. Я же пройду на балкон через квартиру Муси Витягиной из первогоподъезда. Скажу, что ключи забыла.

Когда Лариса позвонила в дверь, Мила уже сидела на корточкахвозле собственной балконной двери. Муся, кстати, была в шоке, когда Мила, выйдяна общий балкон-навес, сразу же встала на четвереньки и, быстро перебираяконечностями, отправилась к себе. «Мир определенно сходит с ума!» — подумалаМуся и пошла заедать сию философскую мысль жареным цыпленком.

Когда вся толпа, скопившаяся в квартире, как ипланировалось, ринулась в коридор, Мила вскрыла балконную дверь и, забежав вкомнату, заметалась от шкафа к занавескам. Потом взгляд ее упал на большуюкоробку, в которую когда-то был запакован новый диван. В свете последнихтрагических событий ее никто до сих пор так и не удосужился вынести на свалку.Решение, что называется, напрашивалось само собой. Мила забралась под коробку изатаилась там, надеясь, что воздух будет проникать сквозь щели между ее краямии полом.

Постепенно комната стала наполняться голосами,покашливаниями, всхлипами и откровенными рыданиями. Рыдала, судя по всему,Ольга. Николай что-то неразборчиво бубнил, стараясь ее успокоить. Ксобственному восторгу, Мила обнаружила, что в каждом боку коробки проделано потри дырочки. Так что можно было не только свободно дышать, но и подглядывать зародственниками и друзьями.

Первым, кто бросился ей в глаза, оказался КонстантинГлубоков. Он был страшно бледен и здорово осунулся после болезни. Он единственныйиз присутствующих не участвовал в вялотекущем разговоре, не высказывалсоболезнований, но и без слов было ясно, как он страдает.

— Держись, Костик! — сказала фамильярно Ольга, наощупь найдя его руку и пожав ее. — Я уверена, что ты горюешь больше всехнас!

— Почему больше всех? — спросил убийца Орехов,усердно изображавший тоску и боль.

— Я считал ее своей невестой, — негромко ответилКонстантин.

Борис, сидевший на стуле, закрыл ладонью глаза. НесдержаннаяЛариса пожирала Орехова глазами. Если бы взгляд мог убивать, тот уже давносвалился бы на пол и испустил дух. Мила надеялась, что ее муженек ни о чем недогадается и спишет неприкрытую ненависть Ларисы на, вчерашний скандал собливанием борщом и метанием газовых пистолетов.