— Короче, — начала Лариса, насыпая в свою чашечкупять ложек сахара. — Вчера я, пьяная в сосиску, поехала к Орехову домойпрогонять Леночку. Это когда ты выставила меня из дома.

— Я хотела тебе только добра и позже объясню, как этосвязано с твоим выдворением.

— Да ладно, — махнула рукой та. — В общем, япоймала машину и, кажется, потом не заплатила шоферу.

— Отлично, просто отлично! Надеюсь, он не накостылялтебе для затравки?

— Нет, он оказался очень милым человеком и отпустилменя с миром. Помнится, в качестве возмещения ущерба я его поцеловала.

— А! Ну, тогда забудь и не терзайся. Поцелуй пьянойженщины дорогого стоит — он всегда искренен, бескорыстен и потому сладок, какхалва.

— Хорошо, если тот шофер считает так же, —пробормотала Лариса.

— Итак, ты приехала к Орехову. Позвонила в звонок…

— Ничего подобного. В звонок я не звонила. Там кодовыйзамок, я спьяну перепутала цифры, и дверь в подъезд не открывалась.

— У-у! — протянула Мила. — Выходит, ты сталакричать под окнами?

— Как ты догадалась?

— Ну… Исхожу из собственного опыта.

— Ладно. Я кричала под окнами. Рассказать, что якричала?

— Нет-нет, — отмахнулась Мила. — Лучше пустьтвой рассказ будет покороче. У нас очень мало времени. Каждая минута проволочкиукорачивает жизнь моей сестры.

— Да? — удивленно переспросила Лариса. — Ну,ладно: короче так короче. Леночка сбросила на меня кастрюлю с борщом. Я кинулакастрюлю обратно, но не попала. Вернее, попала, но не туда. Не добросила.

— Действительно, обидно, — посочувствовала Мила.

— Ну, тут уж дверь в подъезд сразу открылась. Там,среди соседей была одна девица… Она оказалась так похожа на Леночку!

— И ты?..

— Я ее отметелила. Какой-то дядька вышел на улицу сгазовым пистолетом. Я отобрала у него пистолет.

— Зачем? Защищаться?

— Ну, да! Я метнула его в Орехова — он как раз вышел набалкон. На этот раз попала. Правда, по руке, а если бы по голове — убила бы, наверное.Думаю, теперь он меня никогда не простит.

— То есть ты ушла, так и не встретившись с противницейлицом к лицу?

— Не встретившись, — кивнула Лариса. — Но,уверяю тебя, эта выдра здорово испугалась.

— Могу себе представить. Теперь слушай меня. Смирись смыслью о том, что Орехова ты потеряла.

— Он что, хочет к тебе вернуться?

— Гораздо хуже. Он хочет меня убить. Я должна этодоказать. С твоей, кстати, помощью. И как только докажу, его сразу же посадят втюрьму. Надолго. Его и Дивоярова. И еще Лушкина. А может, заодно и ОттоШвиммера.

— Господи, а лысый-то как вляпался? Он такойбезвредный!

— Может быть, ты положила на него глаз? — сподозрением спросила Мила.

— Дуся рассказывала, что у него потрясающе щекотныеусы.

— Фу, Лариса! Я рассказываю тебе про то, что Орехов —убийца!

— Кого же он убил?

— Меня! То есть пять раз покушался. Можешь себепредставить?

— Знаешь что? Расскажи-ка мне все толком, —предложила Лариса. — Я хоть и получилась у родителей длинноногойблондинкой, при рождении мне обломилась капелька мозгов.

И Мила принялась повествовать. На все ушло минут пятнадцать.Лариса слушала молча, не ахала, не переспрашивала, чем завоевала безоговорочноерасположение рассказчицы.

— И что мы теперь должны делать? — спросилаЛариса. За это «мы» Мила ее сразу зауважала.

— Мы должны поймать Лушкина, запугать его и выколотитьиз него всю правду. Кто, почему, за что и как раздобыть улики? Должны же онизнать свои слабые места!

— Ты — их слабое место! — воскликнулаЛариса. — Неужели ты не понимаешь? Раз они так страстно хотят тебяприкончить, значит, ты и есть самая главная улика.

— Улика чего?

— Ну… Именно это мы и узнаём у Лушкина. Только надохорошенько подумать, чем его взять.

— Может быть, он боится боли? — предположилаМила. — Тогда мы покажем ему щипцы для загибания ресниц. Этоприспособление выглядит очень страшно, ты не находишь? Если у тебя нет, мыкупим в какой-нибудь галантерее.

— Отличная мысль! И еще можно сделать вид, что мымучаем Трезора. Лушкин ужасно чувствительный!

— Я заметила. Мне кажется, он того…

— Чего? — не поняла Лариса.

— Ну… Он пудрится, и все такое. Правда, это как-то невяжется с Дусей…

— Могу тебе объяснить, почему он пудрится, —отмахнулась Лариса. — Он лицо обжег. Говорит, открыл кастрюльку и сунултуда нос. Его обдало паром, вся кожа слезла…

— Знаю! — прищелкнула пальцами Мила. — Знаю,почему у него с физиономии вся кожа слезла! Это в него Софья «Магиохлором»прыснула! А мы-то с ребятами ей не поверили! Значит, человеком в колготках былЛушкин! Ага, теперь я знаю, как с ним разговаривать! — Она вскочила сместа и засобиралась. — Зайдем сначала за щипцами для загибания ресниц, апотом в хозяйственный за «Магиохлором». Купим самую большую бутылку дляустрашения. Увидишь, как он задергается, как только почувствует тот самый запахиз бутылки, который в его сознании наверняка связан со страшной болью!

— Учти, прежде чем угрожать, надо будет его связать поменьшей мере! — предостерегла Лариса. — Хоть он с виду и маленький,словно поросенок, но силен, сволочь. Он пьяную Дусю недавно внес на второйэтаж, сгрузил на кровать и даже не запыхался!

— Значит, нам помогут веревки и эффектнеожиданности, — констатировала Мила. — Кстати, самое главное: ты вкурсе, где сейчас Лушкин?

— Думаю, в городе. Он собирался зубы лечить, так что,скорее всего, нужда пригнала его в цивилизованный мир.

— А ты знаешь, где его цивильная квартира?

— А то. Я знаю так много, что Орехову и не снилось.Надо же, до сих пор не могу поверить, что он — потенциальный убийца.

— Может быть, и не потенциальный. Кто-то ведь убил СашуЛистопадова. И этот кто-то — один из них! Кстати, Орехов в тот день приходил комне. Единственный раз предложил помощь. И то только потому, что его Ольгавынудила.

— Хорошо, что я узнала правду после истории сЛеночкой! — призналась Лариса, набирая номер телефона. — В противномслучае тебе было бы гораздо сложнее сделать меня своей союзницей.

— Кому ты звонишь?

— Приятелю диск-жокею. Он живет тут неподалеку. Поможетнам, если понадобится.

Когда приятель диск-жокей появился на пороге, Мила неудержалась и воскликнула: