— Ты была права, очень вкусно, — закивал головой Кай, на этот раз набирая здоровую горсть алых зерен и начиная их есть.

— Ты сказал, что никто не будет отбирать у меня гранат, — Этна наконец справилась со своим возмущением, придвигаясь к Каю с твердым намерением забрать у того фрукт. Но тот продолжил отступление, теперь специально начав есть гранат быстрее.

— Я передумал.

— Кай, отдай мне гранат.

— А «пожалуйста»?

— Пожалуйста.

— Спасибо.

Русал уперся поясницей в подлокотник дивана, перепачканными руками сжимая драгоценную чашу с гранатом. Этна самодовольно улыбнулась, предвкушая быструю победу и возвращение фрукта. Она вплотную придвинулась к русалу, уже даже протянув руку, чтобы наконец отнять чашу, как вдруг Кай молниеносно встал. Этна вовремя успела выставить руку и упереться ею в подлокотник, иначе ее лицо непременно встретилось бы с мягкой обивкой. Ровно сев, она стала с легким прищуром наблюдать за тем, как он ставит чашу на другой конец столика, начиная вытирать перепачканные руки. Теперь она знала наверняка, что просто так гранат ей не отдадут, не стоило даже пытаться отобрать его, он специально дразнил ее, преследуя неведомую ей цель. Так что она равнодушно посмотрела на ложку, отложила ее и скрестила руки на груди.

— Что, больше не хочешь любимого граната? — усмехнулся Кай, отходя к камину, чтобы бросить туда скомканную салфетку.

— Ага, так ты мне его и отдал, — фыркнула Этна в ответ.

— Я не хочу, чтобы гранат ела Меланта, — он пожал плечами, возвращаясь к столику. Так вот в чем было дело.

Спящая покачала головой. Она поняла, чего от нее хотят. Но не было ли это рискованно? Какова вероятность, что сюда сейчас не войдут слуги? Это было опасно. Но, по правде говоря, ей и самой хотелось хоть на миг скинуть эту маску и стать собой. Они с сестрой не отличны друг от друга, как две капли воды, но ее обличие все равно казалось неправильным и другим. Этна даже ощущала его иначе на себе. Временами оно давило и угнетало. Побыть собой хотя бы этой ночью будет неплохой передышкой.

Открытое декольте показывало лишь золотой подвес с камнем, что аккуратно лежал в ложбинке между ключиц. Но Спящая ощущала и скрытую ракушку, что висела гораздо ниже первого украшения. Она никогда не снимала ее, совершенно не опасаясь, что кто-то сможет ее заприметить. Она без труда дотронулась до осколка, хотя со стороны могло показаться, что она просто прикасается к голой коже. Но спустя пару секунд она сняла через голову шнурок с ракушкой, откладывая его на диван, и обманчиво-гладкая кожа покрылась шрамами. Иллюзия прекратила свое действие. Шрамы были повсюду: перекликались между собой на открытой шее и под ключицами, паутиной расположились на ее кистях. Видеть эти следы было непривычно, но когда она подняла глаза на него, тот едва ли не с благоговением на лице взирал на нее.

— Как же я скучал по настоящей тебе.

Кай в один миг оказался рядом с ней на диване. Чаша, за которую велась битва, позабытая стояла на столике. Лицо, освещенное свечами и пламенем из камина, было нежным. Он едва ощутимо прикоснулся кончиками пальцев к открытым острым ключицам, где тоже были неровные следы. А затем вновь наклонился, оставляя легкий поцелуй у основания шеи. Этна чуть откинула назад голову, понимая, что на этот раз собирается спасовать. На этот раз она позволит себе полностью прочувствовать все его поцелуи на своей коже. И на этот раз все будет по-настоящему. Она будет настоящей.

Губы русала медленно исследовали те участки оголенной кожи, которые сейчас были ему доступны, пока сама Этна, боясь сделать лишний вдох, касалась его второй руки своей. Кожа покрывалась мурашками, дыхание перехватывало, а под кожей разливался жар. Нет, не привычный и ручной огонь. Это был жар иного характера. Опаляющий и желанный. Отдающий в низу живота. Кружащий голову. Ей хотелось сгореть в этом жаре без остатка.

Перехватив рукой подбородок русала, Спящая прикоснулась к его губам своими, зарываясь пальцами в жесткие, но светлые волосы, чуть сжимая их, совсем не думая о том, сколько Каю понадобилось времени, чтобы красиво уложить их к балу. Он ответил на поцелуй мгновенно, наполняя его желанием и нетерпением, скрытыми раньше за нежностью и осторожностью. Но теперь они оба переступили черту. Больше терпения не осталось.

Вторая рука Этны скользнула по сильной груди Кая, небрежно скидывая с его плеча камзол. Послышалась возня и шум снимаемой одежды, а после русал остался в своей темно-синей рубахе, и при этом они даже не прервали своего пылкого поцелуя. В какой-то миг его язык скользнул по ее приоткрытым губам, проникая внутрь, углубляя поцелуй, который до этого еще можно было с небольшой натяжкой назвать невинным. Но это продлилось недолго: Кай внезапно отстранился от Этны, учащенно дыша. Она заметила, как расширились его зрачки, а та часть радужки, что светлела в этом месте, стала будто бы больше. Она не понимала, почему он отстранился, если хотел того же, что и сама она

— Не здесь. Здесь будет неудобно, — он прочистил горло, но голос все равно остался хриплым, выдавая его желание с головой. Он поднялся на ноги, протягивая Этне руку, помогая встать с дивана и вместе с ней направляясь к тем самым дверям, которые были сейчас закрыты.

Как оказалось, они вели в уютную спальню, обставленную всем самым необходимым. Здесь тоже был разожжен камин, чей огонь при приближении Спящей приветливо потянулся к ней, но она даже не заметила этого, направляясь с русалом к его большой и аккуратно застеленной шелковыми простынями кровати. Кай обогнул Этну, оставшись стоять у нее за спиной. Это заставило почувствовать ее растерянность и неуверенность. Что он задумал? Правда ли она была готова ощутить все его поцелуи своей кожей прямо сейчас?

Впрочем, ненужные мысли быстро испарились из ее головы, стоило русалу приобнять ее, оставляя нежный поцелуй за ухом. Его ладони скользнули по ее животу, поднимаясь выше и перемещаясь на спину. Этна услышала, как он развязывает шелковые ленты ее шнуровки. Они с тихим шорохом покидали позолоченные люверсы, ослабляя шнуровку корсажа и позволяя ей делать полноценные вдохи. Она помогла стянуть с себя через голову рубаху с шлейфом, оказываясь в одном кожаном строфионе, заменяющим этим вечером нательную рубашку. После Спящая повернулась к русалу, стараясь смотреть лишь на него. Стараясь не смотреть на свое полуобнаженное тело, испещренное множеством шрамов. Никто прежде не видел ее такой. Кай был первым. И все же, даже сейчас, глядя на него, она не видела в чужих глазах отвращения или иных отталкивающих эмоций. Казалось, он просто не замечал этих ужасных следов, свидетельствующих о ее силе. Казалось, его глаза замечали лишь ту часть красоты, которой она обладала. Или же она просто полностью была красива в его очах, даже несмотря на все изъяны.

Она помогла стянуть с него рубаху, прежде чем ощутила спиной шелковые простыни. Их одежда небрежно осталась лежать на краю необъятной кровати. Кай навис над Этной, увлекая ту в очередной пылкий, но не лишенный нежности, поцелуй. Их ладони блуждали по телам друг друга, изучая каждый сантиметр оголенной кожи. Она ощущала его сильные мышцы, дарованные самой природой. Ощущала, как его большие руки касаются живота, поднимаясь выше по ребрам, натыкаясь на преграду из строфиона. Ему пришлось прервать поцелуй, чтобы стянуть кожаную повязку, заставив ее приподняться, чувствуя, как начинают гореть щеки. Комната наполнилась ее шумным дыханием. На этот раз его губы, изучив шею и плечи, спустились к груди, не оставляя без внимания ни один участок нежной кожи, заставляя ее внутренне дрожать, сжимая пальцами светлые волосы.