Поцелуи будоражили. Они заставляли ее сердце биться чаще и желать его с каждой секундой все больше и больше. Пока его губы вырисовывали одной лишь Матери известные узоры на неровной коже, ладони Кая касались ее бедер, сжимая их, поднимаясь выше, намеренно дразня, прежде чем спуститься ниже, чтобы после повторить все заново. Может, русал и был терпелив, но Этна, несмотря на свое слабое волнение, смогла приподняться, неловко пытаясь избавить Кая от его штанов. Тот был вынужден прерваться, одарив ее привычной усмешкой.

— Не торопись.

Он отстранился. В немногочисленном мерцании свечей его бледная кожа окрашивалась теплыми оттенками, очерчивая каждый мускул точеного тела, будто бы созданного рукой умелого мастера. С непринужденной ловкостью Кай расшнуровал ее высокие ботфорты, осторожно стягивая каждый сапог с ноги, отставляя их в сторону. После этого он взглянул на Этну, та неловко кивнула и русал избавил ее от оставшейся лишней одежды.

Обнаженную кожу обдало слабым холодом. От волнения и желания в груди Спящей быстро колотилось сердце. Он не торопился раздеваться. Древние глаза оценивающе скользнули по ее телу, прежде чем он склонился, касаясь внутренней части бедра губами, поднимаясь выше, сжимая пальцами мягкую кожу. Этна приподнялась на локтях, со стыдом и желанием в темных глазах, смотря на то, как чужие губы целуют чувствительную кожу. Все это отзывалось ноющим ощущением внизу живота, заставляя трепетать. Она успела расслабиться из-за его поцелуев, пока не ощутила слабый укус на бедре, вздрагивая и встречаясь с ним взглядами. Он нагло усмехался, но в его океанских глазах она видела лишь желание. Одной Матери известно, почему он до сих пор не накинулся на нее, как хищник на свою добычу. Еще один слабый укус вызвал у нее тихий вздох. Она облизала пересохшие губы, прежде чем, не прерывая зрительного контакта, прошептала:

— Пожалуйста.

Ему не нужно было повторять дважды. Кай избавился от своих сапог, прежде чем стянул с себя штаны вместе с нижним бельем, невольно заставив Этну еще больше покраснеть. Он вновь навис над ней, касаясь сильными руками ее тела. В комнате стало жарко. Ужасно жарко. Он вовлек ее в сладкий поцелуй.

А потом из ее груди вырвался звук, какого раньше она никогда не издавала. Она прервала их поцелуй, сминая губы. Кай на миг замер, будто боясь, что что-то пошло не так, но она еле заметно качнула головой, и он продолжил, сжимая ее своими ладонями, скользя по каждому участку ее обнаженного и горячего тела. Комната наполнилась их шумным дыханием, тихими стонами и сладкими вздохами. Их тела буквально сплелись друг с другом. Кожа горела огнем, а в легких катастрофически не хватало воздуха.

Она касалась его плеч, рук и груди. Ощущала напряженные мышцы. Его шнурок с ракушками и камушками, с которым он не расставался никогда, с мелодичным стуком бился о его грудь. Она касалась его волос, сжимая короткие пряди. Она целовала его бледную кожу, слыша, как быстро колотится его сердце, скрытое ребрами. Он пах морем и солью, хотя эти запахи должны были давно выветриться с его кожи, но каким-то чудом он все еще пах своим домом. И этот запах пленял ее. Она не думала, что когда-нибудь ей будет настолько хорошо. Не думала, что зависимость от его поцелуев и желания касаться его будут настолько сильными. Она не думала, что он может быть одновременно таким нежным и нетерпеливым.

Он касался ее бедер, груди и живота. Она казалась такой хрупкой сейчас, что он ненароком боялся сломать ее. Ее прическа растрепалась, а темные пряди разметались на светлых простынях. Диадема валялась где-то в стороне. От нее пахло какими-то приятными эфирными маслами, а на губах он ощущал вкус граната, когда целовал ее, иногда не сдерживаясь и кусая их. Он ни разу не оставил болезненного следа на ее коже, хотя ему очень хотелось. Даже сжимая пальцами ее бедра, он не хотел причинить ей боль. Ее кожа, покрытая шрамами, завораживала. Он целовал каждый шрам, до которого мог дотянуться, пока она тихо стонала, прижимаясь к нему всем телом. Будто ей тоже было мало его. Как и ему самому.

В какой-то момент ее тело будто пронзила молния. Она сжалась, выгибаясь в спине и поспешно прижимаясь губами к его шее, надеясь заглушить слишком громкий стон. Откинувшись на подушки, прикрыв глаза, она ощущала, как он напрягся, делая пару завершительных толчков, прежде чем с рыком прижаться губами к ее груди. Он все же не сдержался. Она тихо вскрикнула. Он ощутил, как его острые зубы коснулись нежной кожи, на которой остался его покрасневший след. Он оставил на этом месте виноватый поцелуй, прежде чем лег рядом с ней на кровать, прижимая ее дрожащее тело к себе.

Этна прикоснулась к укушенному месту на нежной груди, чувствуя пульсацию. У нее не было сил что-либо говорить. Она смогла просто прижаться к нему, шумно дыша, чувствуя, как медленно внутри гаснет разожженный огонь. От его невинного поцелуя в лоб она прикрыла глаза, позволяя усталости, вину и трудному дню унести ее в страну снов. Она даже забыла о предосторожности в виде своего кулона и совсем не подумала о том, что любопытные уши слуг вполне могли подслушивать их под дверью. Впрочем, то, что королева так поздно и одна явилась в дом герцога, само по себе было неприличным поведением, так что уже поздно было думать о приемлемом поведении.

Кай укрыл их обоих одеялом, наблюдая, как быстро Этна погрузилась в безмятежный сон. Он лег рядом, мягко касаясь ее спутанных темных волос. Он чувствовал легкую усталость и полное удовлетворение. Он слишком долго желал ее. Осталось привести в исполнение еще одно маленькое желание и тогда он будет полностью доволен.

— Ты не вернешь Смерть на континент. Тебе не нужно возвращать ее во имя справедливости, Этна, ибо мы с тобой и есть справедливость. Лишь мы вдвоем достойны править Форландом. Весь континент будет у наших ног. Власть воды и огня.

Он знал, что она его не слышала. Эти слова не предназначались для ее ушей. Пока не предназначались. Оставив нежный поцелуй на ее щеке, он наконец закрыл глаза, позволив себе погрузиться в спокойный сон.

— На колени.

Голос звучал спокойно и властно. Страх на лицах простолюдинов напоминал о славных далеких временах. Он уже видел эти загнанные и напуганные лица раньше. Высокомерные аристократы не без ужаса пытались отступить назад, но это было бессмысленно. Разве что они умеют ходить сквозь стены, в чем он сомневался. Старшая из королев, посмевшая приставить клинок к его горлу и пустить кровь, теперь царапала ногтями свою шею. Его ледяные руки сжимались в кулаки. Она задыхалась. Захлебывалась от воды, что наполнила ее легкие по его приказу. Стоящие рядом две другие королевы жались друг к другу. Их страх был прекрасен.

— На колени.

Он терпеливо повторил, не сводя холодного взгляда с Эрики. Та весьма нехотя подчинилась. Стоило ее коленям коснуться пола, как старшую правительницу вырвало водой, а сама она начала кашлять и делать судорожные вдохи, наконец имея возможность дышать. Элиса и Меланта медленно опустились ниц рядом с сестрой, покорно склоняя головы. Они боялись его. И на то была веская причина.