Киннелл слышал, что белобрысый уже поднялся по лестнице. Сулицы доносился рев незаглушенного двигателя «гранд-ама».

Парень шел по коридору. Его сбитые каблуки поскрипывали понатертому паркету.

Киннелла как будто парализовало. Неимоверным усилием воли онскинул с себя оцепенение и бросился к двери, чтобы запереть ее, пока эта тварьне вошла. Но он поскользнулся на лужице мыльной воды и на этот раз не устоял наногах. Он упал на спину и увидел, как распахнулась дверь. Увидел тяжелыемотоциклетные сапоги. Парень с картины неторопливо направился туда, где лежалКиннелл – голый и мокрый, с головой в мыльной пене. А на стене над кроватьювисела картина, и на картине «Дорожный Ужас» стоял припаркованным у его дома, идверца с водительской стороны была открыта.

И все переднее сиденье автомобиля было залито кровью.Кажется, мне придется выйти на улицу, подумал Киннелл и закрыл глаза.

Рассматривая витрину, он словно вглядывался через грязноестекло в собственное детство – в те прекрасные годы от семи до четырнадцати,когда его восхищали такие вещи. Хоган нагнулся, не обращая внимания назавывание ветра снаружи и сухой стук песчинок о стекло. На витрине было полновсякой волшебной дряни, в основном корейского и тайваньского производства, нона мусор он не обращал внимания. Там были самые большие Кусачие Зубы, которыеон когда-либо видел. Да еще с ножками – большими оранжевыми картонными ножкамив белых пятнах. Действительно закачаешься.

Хоган взглянул на толстуху за прилавком. Она была в майке снадписью «НЕВАДА – СТРАНА ГОСПОДНЯ» (многие буквы скрывались в ложбинке междуее немыслимыми грудями) и джинсах, обтягивающих ее зад в полгектара. Онапродавала пачку сигарет бледному подростку, длинные белесые волосы которогобыли стянуты на затылке в хвостик шнурком от кроссовок. Подросток с личикомнеглупой лабораторной крысы расплачивался мелочью, старательно отсчитывая ее изпотной ладони.

– Простите, мэм? – обратился Хоган.

Она бросила на него короткий взгляд, и тут открылась задняядверь. Вошел худой мужчина, закрывавший рот и нос платком. Ворвавшийся следомветер внес вихрь песчинок и принялся трясти красотку на календаре, кнопкамиприкрепленном к стене. Вошедший катил за собой тележку, на которой стояла однаповерх другой три проволочные клетки. На верху одной сидел тарантул. В двухнижних находились гремучие змеи. Они быстро сворачивались клубком и сноваразворачивались, возбужденно постукивая своими кольцами.

– Закрой дверь, Скутер, ты что, в конюшне родился, –проворчала женщина за прилавком.

Он взглянул на нее красными, воспаленными от песка глазами:

– Подожди, женщина! Не видишь, у меня руки заняты? Глаза утебя есть? Господи! – Он потянулся поверх тележки и захлопнул дверь. Песок,кружась, осыпался на пол, а он потащил тележку в подсобку, не переставаяворчать.

– Это последние? – спросила женщина.

– Все. Кроме Волка. – Он произносит «Во-ока». – Его япристрою возле заправочных насосов.

– Ни в коме случае, – отрезала старуха. – Волк – нашазвезда, если ты не забыл. Давай его сюда. По радио говорят, будет еще хуже,пока не станет лучше. Гораздо хуже.

– И кого ты думаешь обмануть? – Худой мужчина (муж, надополагать), подбоченившись, смотрел на нее с какой-то усталой свирепостью, –Всего лишь паршивый миннесотский койот. Кто посмотрит, сразу разберется.

Ветер крепчал, постанывая в стропилах «Придорожногобакалейного и зоологического магазина Скутера», швыряя в окна пригоршни сухогопеска. Действительно становилось хуже, и Хоган мог только надеяться, что сможетблагополучно проехать. Он обещал Лите и Джеку вернуться домой к семи, максимумк восьми, а он был из тех, кто выполняет обещания.

– Займись им, – приказала громадина и раздраженно вернуласьк подростку с крысиной мордочкой.

– Мэм? – снова спросил Хоган.

– Минуточку, сейчас, – недовольно сказала миссис Скутер. Онавела себя так, будто ее осаждала толпа покупателей, хотя, кроме Хогана ипохожего на крысу мальчишки, в магазине никого не было.

– Десяти центов не хватает, паренек, – заметила онабелобрысому, быстро окинув взглядом монеты на прилавке.

Мальчишка уставился на нее широко раскрытыми невиннымиглазами:

– Может, вы мне поверите в долг?

– Сомневаюсь, что папа римский курит «Мерит-100», но если быи курил, я бы и ему не поверила.

Невинное выражение исчезло. Крысоподобный подросток какое-товремя смотрел на нее с мрачным отвращением (что гораздо больше соответствовалоего лицу, подумал Хоган), а потом принялся медленно рыться в карманах.«Убирайся отсюда, – сказал себе Хоган. – Ты никак не попадешь в Лос-Анджелес квосьми, если не будешь ехать, есть там буря или нет. Здесь такое место, гдебывают только две скорости – медленная и нулевая. Заправился – и вон отсюда,выбирайся на шоссе, пока буря не разыгралась». Он готов бы уже последоватьмудрому совету левого полушария, как вдруг снова взглянул на Кусачие Зубы ввитрине, Кусачие Зубы на больших оранжевых картонных ножках. С белымипятнышками! Убийственно. «Джеку они понравятся, – сказало правое полушарие. – Ивправду, Билл, старина, если не Джеку, то тебе ведь они нравятся. Может, тебегде-то и попадутся Китовые Кусачие Зубы, чего не бывает, но такие, что ходят набольших оранжевых ножках? Вот тут уж я сомневаюсь».

Он прислушался к правому полушарию… и последовало всеостальное. Мальчишка с косичкой все еще рылся в карманах; всякий раз, вынимаяпустую руку, он делался все мрачнее. Хоган не любил курящих – его отец,выкуривавший по две пачки в день, умер от рака легких, – но он представил,сколько еще придется ждать.

– Эй! Пацан!

Подросток обернулся, и Хоган сунул ему двадцать пять центов.

– О! Спасибо, дядя!

– Не за что.

Парнишка завершил расчет с толстомясой миссис Скутер, сунулв один карман пачку, а в другой – пятнадцать центов сдачи. Он и не подумалвернуть сдачу Хогану, на что тот и не надеялся. Таких мальчиков и девочек внаше время уйма – они катятся, словно перекати-поле, по всем дорогам от океанадо океана. Наверное, они были всегда, но Хогану нынешнее поколение казалосьнеприятным и слегка жутковатым, вроде гремучих змей, который Скутер сейчаспринес в подсобку.

Змеи в убогих придорожных магазинчиках вроде этого неспособны убить; яд у них сцеживают дважды в неделю и продают в больницы, чтобыделать лекарства. Это так же надежно, как алкаши, которые каждый вторник ичетверг являются сдавать кровь. Но все равно змеи могут укусить, и оченьбольно, если подойти к ним слишком близко и разозлить. Такая же, подумал Хоган,и нынешняя шатающаяся по дорогам молодежь.