Мэтт включил музыку. Очень скоро появились и Роберт сВанессой. Офелии они понравились с первого взгляда, а улыбка на лице дочкиподсказала ей, что и та рада встрече с ними. Ванесса моментально подружилась сПип, а когда она смотрела на ее мать, в глазах девушки читалось искреннее инеподдельное восхищение.

Деликатность и изящество, с которыми держалась Офелия,произвели на нее приятное впечатление. К тому же ее окружала аура доброты,которую просто невозможно было не почувствовать. В ней замечалось много общегос Мэттом, и Ванесса не упустила случая сказать об этом отцу, когда они вдвоемнакрывали на стол, а Офелия с Пип, поднявшись к себе, разбирали вещи.

– Теперь я понимаю, почему она тебе понравилась.Знаешь, она и в самом деле очень славная, честное слово. Только печальная, дажекогда улыбается. Как обиженный ребенок – сразу хочется обнять ее и утешить,верно? – То же самое не раз приходило в голову и ему. – И Пип мнесразу понравилась! А какая она хорошенькая, ты заметил?

К вечеру девочки, несмотря на разницу в возрасте, уже сталинастоящими подругами. Ванесса снизошла даже до того, что предложила Пипперебраться к ней в комнату, и та чуть не запрыгала от радости и восторга. Онауже была без ума от Ванессы. Какая она необыкновенная, замечательная и к томуже красавица, без умолку трещала она, торопливо натягивая пижаму. Офелия молчаулыбалась.

Когда молодежь разошлась, Офелия с Мэттом еще долго сидели уогня, пока в камине не остались одни только угли. Они говорили и не моглинаговориться: о музыке и о живописи, о политике и детях, о родителях, окартинах Мэтта и своих планах на будущее. Они говорили о людях, которых знали,и о собаках, с которыми играли, когда были еще детьми. В своем неосознанномстремлении узнать друг о друге как можно больше они ничего не скрывали. Ужепопрощавшись, они потянулись друг к другу, губы их слились в поцелуе, и оба почувствовали,как им не хочется расставаться. Их прошлое и будущее, их мысли и чувства, все,чем они так щедро делились друг с другом, связывали их новыми, прочными узами.

На следующее утро они вышли из дома большой компанией ивскоре ждали своей очереди возле одного из подъемников. Правда, Роберт оченьскоро убежал, присоединившись к компании своих приятелей по колледжу, скоторыми неожиданно столкнулся нос к носу, Ванесса взялась опекать Пип, а Мэттпредложил остаться с Офелией.

– Не стоит вам портить удовольствие из-за меня, –запротестовала она.

На Офелии был старый лыжный костюм, который она купила столет назад, но даже в нем она умудрялась выглядеть элегантно. На голову онанатянула шапку из какого-то неизвестного пушистого меха, и Мэтт не мог оторватьот нее глаз. Смеясь, Офелия уверяла, что при ее умении держаться на лыжах новыйлыжный костюм просто ни к чему.

– Никакого удовольствия вы мне не портите, –уверял ее Мэтт. – Между прочим, я уже лет пять не стоял на лыжах. И сейчасприехал только из-за детей. Так что не известно еще, кто кому оказывает услугу.

Впрочем, как вскоре выяснилось, на лыжах они держались почтиодинаково и прекрасно провели утро, катаясь с пологих горок. Ничего другого онии не хотели.

Поближе к обеду Офелия с Мэттом отыскали уютный ресторанчики устроились там в ожидании детей, которые появились очень скоро сраскрасневшимися от мороза и удовольствия лицами. Пип сияла, Ванесса тожеулыбалась. Она успела познакомиться с какими-то довольно приятными молодымилюдьми, и они катались большой компанией. Впрочем, для нее это было всего лишьзабавным приключением, не больше. Ванесса, к счастью, не унаследовала от материее тягу к представителям противоположного пола.

Молодежь, перекусив, снова умчалась кататься, а Мэтт сОфелией, присмотрев долгий, пологий спуск, отправились туда. Вскоре повалилснег, и они решили, что пора возвращаться домой. Включив музыку, Мэтт принялсяразводить в камине огонь, а Офелия приготовила горячий пунш с ромом.Устроившись на диване с книгами и газетами, они потягивали маленькими глоткамиобжигающе-горячий пунш, время от времени улыбаясь друг другу. Офелия непереставала удивляться, до чего ей всегда легко и просто рядом с Мэттом. СТедом было не так. Он вечно требовал к себе внимания, всегда выражал недовольствои постоянно дергал ее по всякому поводу. Разница между ними просто очевидна. СМэттом их связывало глубокое взаимное уважение, какое-то внутреннееспокойствие, свойственное их натуре, и тщательно скрываемая страсть. И чтосамое главное, они были друзьями.

– Хорошо-то как! – мечтательно вздохнул Мэтт. Иryi же решил рассказать Офелии о своей последней встрече с Салли.

– И вы больше ничего не чувствуете к ней? – Сделавглоток, Офелия украдкой бросила на него взгляд из-под ресниц. Ее все-такинемного тревожила мысль о Салли, в особенности после того, как стало известно,что она овдовела.

– Почти ничего. Даже сам не ожидал, честное слово! Акак я боялся, что она снова попытается меня окрутить! Весь дрожал, когда шел кней, ей-богу! И надо же! Сейчас и смешно, и грустно думать об этом… вспоминать,как мы с ней ссорились когда-то… Ей всегда хотелось заставить меня плясать подее дудку. Наверное, как раз поэтому я вдруг понял, что во мне не осталось никапли любви к ней, так… одна жалость, и все. Не повехпо Салли. Прожить с мужемпочти десять лет – и вдруг он неожиданно умирает прямо у тебя на глазах.Правда, и месяца не прошло, как она уже принялась поглядывать по сторонам впоисках замены. Впрочем, верность никогда не входила в число достоинств моейбывшей супруги.

– Думаю, вы правы, – вздохнула Офелия, все ещенаходясь под впечатлением от того, как Салли поступила с Мэттом и с детьми. Какни странно, эта женщина, похоже, не испытывала угрызений совести. И Офелиявдруг почувствовала, как у нее точно камень с души свалился. – Странно,что вы даже словом не обмолвились о вашей встрече с ней… – Она уженастолько привыкла, что Мэтт рассказывал ей буквально все, что невольнопоразилась его скрытности.

– Наверное, хотел сначала сам спокойно все обдумать.Только представить себе – я вышел из гостиницы и вдруг впервые за десять летпочувствовал себя свободным человеком! Все-таки хорошо, что я согласилсяповидаться с ней. Пожалуй, это было самое умное, что я сделал за прошедшиегоды. – Мэтт с торжествующим видом подмигнул ей. Он невероятно гордилсясобой.

– Очень рада, – тихо проговорила Офелия, жалея,что печальная история, которой закончился ее собственный брак, не можетразрешиться так же легко, как эта.

Увы, нет человека, у кого она могла бы потребоватьобъяснений, на кого можно было накричать, наброситься с кулаками, а потом,после жаркого примирения, поплакать у него на плече. Оставалось одно – носитьгоре в себе и надеяться, что время сделает свое дело.

Дождавшись, когда молодежь вернется домой, Офелияприготовила обед, а потом они еще долго сидели у камина и разговаривали.Ванесса похвасталась, сколько у нее приятелей в Окленде. После чего Пип весьвечер взирала на нее с молитвенным обожанием в глазах, а Роберт, заметив это,долго дразнил их обеих. Сцена выглядела почти семейной и до такой степенитрогательной, что и Офелия, и Мэтт вдруг почувствовали, как у них обоих что-топеревернулось в душе. Именно о таких вечерах многие годы мечтал Мэтт, мечталвсе время, пока длилась его разлука с детьми. Именно этого после гибели близкихтак отчаянно не хватало Офелии. Настоящее счастье. Дом. Семья. Двое взрослых, амежду ними – трое детей, весело болтающих и пересмеивающихся возле жаркопылающего огня в камине. Как раз то, о чем каждый из них мечтал… и чего никогдау них не было.