Губы Мэтта прижались к ее виску, и он почувствовал, что пощекам Офелии катятся слезы.

– Мне так страшно, Мэтт…

– Не надо, ну пожалуйста… Я люблю тебя… Клянусь, яскорее дам отрубить себе руку, чем обижу тебя.

Офелия верила ему – она знала, что Мэтту можно доверять, ноона уже успела понять, что в жизни бывает всякое.

Жизнь любит играть с людьми в свои игры, и если сейчас онауступит, если позволит Мэтту проникнуть в тот мир, что с таким трудом создаладля себя, то случится несчастье. Офелия была суеверна – она наверняка потеряетего навсегда, или же он сам предаст ее, уйдет к другой или просто умрет, итогда она снова останется одна. Ни в чем нельзя быть уверенной – этот урокОфелия усвоила накрепко. Никому нельзя верить настолько, чтобы рисковатьсобой, – даже Мэтту. Какая же она дура, что позволила себе забыться,подумала Офелия, едва не заплакав от досады на себя.

– Мэтт, я не могу… – прерывающимся голосомпрошептала она. – Мне слишком страшно… извини…

Она чувствовала, что просто не в силах отдаться ему, потомучто тогда она впустила бы его в свою жизнь, а заставить себя сделать это Офелияне могла. Ведь в случае близости с ним она будет принадлежать ему всецело, нетолько телом, но и душой, и над ней снова нависнет опасность. Демоны,только" и поджидающие случая уничтожить ее хрупкое счастье, мигом слетятсястаями, словно стервятники, почуявшие добычу.

– Я люблю тебя, – тихо проговорил Мэтт. –Подождем… куда спешить, верно? Я ведь никуда не уйду. Клянусь, что не оставлютебя, дорогая… Я никогда не посмею причинить тебе боль… Не бойся… все хорошо. Ялюблю тебя.

В его устах слово «люблю» звучало совсем по-другому. Никтоникогда не произносил его так – даже Тед. Офелия готова была расплакаться… онапроклинала себя за то, что вынуждена оттолкнуть Мэтта, прекрасно понимая, какуюболь причиняет ему. У нее не поворачивался язык сказать ему об этом. И тем неменее Офелия понимала, что должна – было бы ужасно отдаться ему сейчас. К томуже Мэтт сказал, что готов ждать, сколько она захочет…

Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу. Мэтт прижималк себе ее гибкое обнаженное тело, сгорая от желания, но благодарный уже за то,что Офелия не отталкивает его. Если это все, на что он можетрассчитывать, – пусть так. Пока Мэтт готов довольствоваться и этим.

Уже светало, когда Офелия, выскользнув из-под одеяла,поспешно оделась. Она не стеснялась одеваться при нем. После того как она почтивсю ночь пролежала, крепко прижавшись к нему, смешно было бы смущаться своейнаготы. Она тоже хотела его… но не настолько сильно, чтобы принадлежать ему.

Мэтт поцеловал ее, прежде чем она ушла. Бесшумно прокравшисьна цыпочках к себе в комнату, Офелия юркнула в постель и мгновенно уснула. Апроснувшись, почувствовала знакомую щемящую тяжесть в груди. Но теперь причинабыла совсем в другом. Она чувствовала не горе, а разочарование. Почему-то ейстало безумно жаль, что прошлой ночью между ней и Мэттом так ничего и непроизошло… и стыдно, словно она обманула его. Офелия готова была возненавидетьсебя за это. Поспешно одеваясь, она поймала себя на том, что торопится увидетьего, что готова бежать к нему и умолять о прощении… и, однако, только взглянувМэтту в глаза, Офелия вдруг поняла, что ничего не нужно.

Увидев ее на пороге, Мэтт улыбнулся и обнял ее, как будтостараясь утешить, и страшная тяжесть, давившая ей на сердце, вдруг испарилась.Офелия едва не расплакалась от облегчения. Все-таки он необыкновенный человек,подумала она. У нее вдруг возникло чувство невероятной близости к нему, словноона уже принадлежала Мэтту душой и телом… будто то, что должно было произойтивчера, случилось. И Офелия мысленно прокляла себя за вчерашние глупые страхи.Но тем не менее она оценила Мэтта за деликатность.

За весь день о вчерашнем они не упомянули ни слова. Оникатались на лыжах, болтали, смеялись. Им было весело вместе, а когда вечеромвсе уселись за стол, чтобы пообедать, то старались не думать о том, что сегодняих последний вечер перед отъездом. Ванессе пора было возвращаться в Окленд,однако Мэтт пообещал, что через месяц непременно прилетит повидать ее. Пип сОфелией утром уезжали в город, а еще через день у Пип начинались занятия вшколе. У Роберта впереди оставались еще две недели каникул, и он объявил, чтовместе с приятелями отправится в Хевенли покататься на лыжах. А Мэтт собиралсяснова вернуться в свой коттедж. Праздники закончились, но неделя, которую онипровели вместе, оказалась чудесной. Между Офелией и Мэттом ничего не произошло,но теперь они оба знали, что это неизбежно, а когда – решать им обоим. Офелия былаблагодарна ему – она знала, что если бы Мэтт настаивал, вся ее надежда насчастье с ним развеялась бы без следа. Но Мэтт оказался умнее… а может, простолюбил ее слишком сильно, чтобы рисковать. Поэтому наутро они расстались, недавая никаких обещаний. Да и к чему? Оба знали, что к ним снова пришла любовь.

Подбросив Ванессу до аэропорта и усадив ее в самолет доОкленда, Мэтт решил заехать в город – повидаться с Пип и Офелией. На душе унего было тоскливо – им опять приходится расставаться, и Мэтт втайне надеялся,что сможет еще какое-то время побыть рядом с любимой женщиной, прежде чем вновьвернется к своей одинокой жизни. Сейчас он как никогда остро чувствовал, чтохотел бы не расставаться с ней. Неделя, которую он провел с Офелией и с детьми,стала самым счастливым временем в его жизни. Мэтт до смерти устал быть один.Однако выбора у него не было – по крайней мере сейчас Офелия еще не в силахдать ему больше, чем просто дружбу. Время для любви и страсти еще не наступило– во всяком случае, для нее. И Мэтту не оставалось ничего другого, как ждать. Аесли его надежды напрасны, если она так и не сможет дать ему счастья… что ж,тогда по крайней мере он останется их другом. Мэтт понимал, что такое возможно.Жизнь уже успела научить его, что в таких делах нет и не может быть никакихгарантий. Впрочем, Офелия тоже это знала.

Сердце его радостно дрогнуло, когда, войдя в дом, он увидел,что портреты Пип и Чеда висят в гостиной на почетном месте.

– Как они замечательно смотрятся, правда? – сгордостью в голосе спросила Офелия. – Ванесса очень переживала, чтоприходится улетать? – сочувственно спросила она.

За неделю Офелия успела привязаться к Ванессе, да и кРоберту тоже. Брат и сестра были очень похожи на отца – такие же славные,добросердечные и обаятельные, как Мэтт, и Офелия заранее знала, что будетскучать по ним.

– Да, ужасно, – буркнул Мэтт, стараясь не смотретьна Офелию.

Ему стоило немалых усилий не думать о том, как прошлой ночьюона, обнаженная, лежала в его объятиях. Оставалось только надеяться, что современем она привыкнет доверять ему.

– Ну да ладно, мы ведь увидимся всего через парунедель. Ванесса просила передать вам с Пип привет. И еще она просила сказать,что любит вас.

– Мы тоже, – мягко улыбнулась Офелия. Дождавшись,когда Пип умчалась к себе наверх, она повернулась к Мэтту. В глазах ее стоялислезы. – Мне очень жаль, что так произошло, – печально прошепталаона.