Телефонный звонок вонзился ему в ухо, словно пуля. Былооколо двух ночи. Мэтт добрался до постели только около полуночи, но проснулсяпочти мгновенно. Теперь, когда он вновь обрел детей, он уже не отключал телефонпо ночам, и всякий раз, когда телефон звонил в неурочное время, сердце егосжималось тревогой. Кто это? Роберт? Или Ванесса? Оставалось только надеяться,что не Салли.

– Да? – сонным голосом спросил он, схватив трубку.

– Мэтт… – Звонила Пип. Одного слова было достаточно,чтобы он заметил, как дрожит у нее голос.

– Что-нибудь случилось? – Но он уже заранее зналответ, и волна ужаса накрыла его с головой.

– Да… мама… В нее стреляли. Она сейчас в госпитале.Можешь приехать?

– Уже бегу, – бросил он, выбравшись из постели. –Что произошло?

– Не знаю. Трубку сняла Элис, а потом позвали меня.Какой-то мужчина сказал, что в маму стреляли – три раза.

– Она жива? – Ноги у Мэтта подкосились.

– Да. – Пип плакала.

– Они объяснили, как это случилось?

– Нет. Ты приедешь?

– Постараюсь как можно быстрее. – Мэтт гадал, кудаехать сначала. Может быть, прямо в госпиталь? Или сначала к Пип? Сердце егоразрывалось. Ему хотелось быть возле Офелии, но, похоже, Пип он сейчас нужнее.

– Ты возьмешь меня в больницу? К маме?

Мэтт колебался всего долю секунды. Все еще держа трубку вруке, он принялся натягивать джинсы.

– Ладно. Одевайся. Я уже выезжаю. Куда ее отвезли?

– В Центральный госпиталь, отделение хирургии. Этослучилось только что. Больше мне ничего не известно.

– Хорошо, жди. Я люблю тебя, Пип.

Мэтту не хотелось тратить время на то, чтобы вселять вдевочку напрасные надежды. Поспешно одевшись, он схватил ключи от машины ивыскочил из дома, даже не позаботившись запереть дверь. По дороге он позвонил вгоспиталь. Ему коротко сказали, что ничего пока не известно – Офелия жива, носостояние ее по-прежнему критическое. Шла операция, и какие бы то ни былопрогнозы делать еще рано.

Мэтт вел машину на предельной скорости. Петляя по горнойдороге, он слегка притормозил, но, оказавшись на шоссе, снова до отказа надавилна педаль газа. Вихрем пролетев по мосту, он швырнул деньги ошеломленнойслужащей в будке и через двадцать минут после звонка Пип стоял уже возле ихдома. Решив не тратить время зря, Мэтт посигналил несколько раз. Через мгновениеПип выскочила из дома в джинсах и теплой куртке с капюшоном, которую онаотыскала в шкафу. Личико ее было бледным и испуганным.

– С тобой все в порядке? – коротко спросил Мэтт.

Пип молча кивнула. Она была слишком напугана, чтобы плакать.Казалось, она вот-вот упадет в обморок, и Мэтт выругался сквозь зубы, от душинадеясь, что этого не случится. Оба молчали. Мэтту хотелось ругаться, но онсдерживался. Что толку теперь проклинать упрямство Офелии, не захотевшейотказаться от своей безумной и опасной затеи? Произошло то, что должно былопроизойти… чего он так боялся… и о чем твердил ей все месяцы. Но разве емулегче от того, что он оказался прав? Мэтт уже не надеялся, что Офелия выживет.Да и Пип, наверное, тоже. Три пули почти в упор означали смерть. Хотя Мэттуизвестны случаи, когда люди выживали и не с такими ранениями.

До самого госпиталя они не обменялись ни словом.Припарковавшись на стоянке, Мэтт выскочил из машины и бегом ринулся к двери.Пип бежала за ним. Джефф, Боб и Милли заметили их, как только они появились напороге. Вернее, догадались, кто это. Достаточно только взглянуть на Пип – еслине считать копны рыжих волос, она была миниатюрной, но точной копией своейматери.

– Пип? – Боб осторожно положил ей руку наплечо. – Привет. Я Боб.

– Я знаю. – Пип узнала его по описанию Офелии.Впрочем, и остальных тоже. – А где мама? – с тревогой спросила она,изо всех сил стараясь не выдать своего страха.

Мэтт, подойдя к ним, поздоровался. Лицо у него былосердитое. Конечно, он не мог винить эту троицу в том, что произошло, – вконце концов, они сами выбрали для себя работу, но он все равно злился на них идаже не пытался этого скрыть.

– Они как раз сейчас пытаются извлечь пули, –объяснила Милли.

– Как она? – спросил Мэтт у Джеффа, безошибочноугадав в нем старшего.

– Не знаем. С тех пор как ее увезли – полнаятишина. – Им казалось, что прошло уже несколько часов.

Боб пошел за кофе, Милли ласково сжала руку Пип, а другойдевочка ухватилась за Мэтта. Они сидели молча, да и что тут говорить? Можетбыть, только одна Пип еще надеялась на чудо. Всякий раз, бросив взгляд надевочку, взрослые старательно отводили глаза. Сказать нечего, а лгать им нехотелось. Вероятность того, что Офелия останется в живых, казалась ничтожной.

– А того, кто в нес стрелял, поймали? – вдругспросил Мэтт.

– Нет. Но запомнили хорошо. Его сейчас ищут. Если упарня найдут на руках следы пороха, ему конец. Я погнался за ним, но… Нехотелось оставлять ее одну, понимаете? – неловко объяснил Джефф. Мэттугрюмо кивнул. Ему все равно, поймают убийцу или нет. Что толку, если Офелия невыживет? Разве то, что негодяй окажется за решеткой, сможет вернуть ее к жизни?Что ж, пока она еще жива… уже хорошо.

Пару раз он звонил в справочную, но всякий раз ему говорилитолько, что операция пока не закончилась. С ее начала прошло уже семь часов.

Когда Офелию вывезли из операционной, жизнь еще теплилась вней.

Джефф позвонил в Центр, и очень скоро на госпиталь обрушилсяцелый шквал звонков. Звонили из газет. К счастью, в госпитале репортеры пока непоявлялись.

В половине десятого к ним наконец вышел один из хирургов.Сердце у Мэтта екнуло. Пип тоже побледнела. С тех пор как они приехали сюда,Мэтт ни на мгновение не выпускал ее руки. Пип вцепилась в него мертвой хваткой,словно он был последней надеждой, которая у нее еще оставалась.

– Она жива. – Это было первое, что произнесврач. – Что будет дальше, пока сказать трудно. Первая пуля, пробив легкое,вышла через спину навылет. Вторая прошла через шею, к счастью, не повредивпозвоночник. Учитывая все это, можно сказать, что ей здорово повезло. Впрочем,радоваться еще рано. А вот третья… тут все гораздо хуже. Пуля задела яичник,разорвала аппендикс, повредила желудок и кишечник. Чтобы зашить все это,потребовалось почти четыре часа. Остается только надеяться, что у нее хватитсил выкарабкаться.

– А можно ее видеть? – хрипло спросила Пип. Врачпокачал головой:

– Пока нет. Она в реанимации. Но через пару часов, есливсе будет хорошо, можете приехать. Сейчас она еще спит, но часа через два уже,возможно, придет в себя. Потом мы сделаем ей укол обезболивающего, так что неудивляйтесь, если она покажется вам странной. Но иначе нельзя.