– В жизни своей не видела более жалкого труса, чемты! – презрительно фыркнула девочка.

Мэтт захохотал. Открыв дверь в палату, он увидел Офелию сулыбкой на лице и решился.

– А где Пип? – удивилась она.

– Спит на кушетке в приемном отделении, – совралМэтт, чувствуя себя полным идиотом.

А что, если Пип права, внезапно промелькнуло у него вголове. Что, если эти выстрелы все изменили? В конце концов, жизнь так коротка,а они любят друг друга. Возможно, пришло время снова предложить ей свое сердце…а заодно и руку? Рискованно, конечно, но дело того стоило.

– Простите, что заставила вас поволноваться, – сраскаянием в голосе прошептала Офелия. – Не думала, что такое можетслучиться.

Голос у нее звучал устало. Она все еще была слишком слаба.Доктор твердил, что пройдет немало времени, прежде чем она выздоровеетокончательно, что и неудивительно, учитывая серьезность ее ранения. Счастьееще, что она вообще осталась жива.

– Вот этого я всегда и боялся, – признался Мэтт.

– Я понимаю. И ты оказался прав, – кивнула Офелия,и он молча взял ее руку в свою, другой рукой ласково поглаживая ей волосы.

– Я оказываюсь прав в одном и попадаю пальцем в небо вдругом.

– Ну, до сих пор такое случалось не часто, –возразила Офелия, с благодарностью глядя на него снизу вверх, и сердце Мэтта растаялоот счастья.

– Рад, что ты так считаешь.

– Слава Богу, что Пип тогда подошла к тебе наберегу, – улыбнулась она, и оба рассмеялись.

– Ну, насколько я помню, сначала ты была не в восторге.

– Подумала, что ты педофил, – весело кивнулаона. – И снова ошиблась.

Прикрыв глаза, Офелия улыбалась. Вид у нее был на удивлениеумиротворенный – учитывая, через что ей пришлось пройти. Все-таки она наредкость мужественная женщина, и Мэтт почувствовал, как в его душе шевельнулосьвосхищение.

– И что теперь? – мягко спросил он. – Что тырешила?

– Насчет тебя? Что лучшего друга, чем ты, у меня нет,не было и никогда не будет, и… и я люблю тебя, – осторожно добавилаОфелия, глядя ему прямо в глаза. – Очень люблю.

Даже больше, чем она думала. Мэтт оказался для нее даромнебес. Разве она заслуживала такого счастья – после того, какое горе причинилаим всем?! Слезы навернулись ей на глаза.

– Я тоже люблю тебя, Офелия.

Он ужасно боялся задать ей вопрос, который вертелся у негона языке. Но тут он вдруг вспомнил о Пип, поджидавшей его у выхода, представилсебе, какой разнос она устроит ему, если он снова струсит, и закусил губу,чтобы не рассмеяться.

– А ты… любишь ли ты меня достаточно сильно, чтобывыйти за меня замуж? – решился он наконец.

Ошеломленная, Офелия вскинула на него глаза.

– Ты в самом деле сделал предложение? Или у меня простов ушах шумит после всех этих таблеток?

– Не важно. Так как тебе такая идея?

Глаза ее наполнились слезами. Ей все еще было страшно, ноуже не так, как раньше. Выстрел, едва не оборвавший ей жизнь, многое изменил.Она могла больше не увидеть тех, кого любила. А вдруг она потеряет и Мэтта?Нет, ни за что!

– Мне нравится, – едва слышным шепотом ответилаОфелия. По щеке ее скатилась слеза. – Только не вздумай умирать раньшеменя, слышишь? Второй раз я не перенесу.

– Даже и не мечтай, – твердо пообещал он иприжался губами к ее губам. – По крайней мере в ближайшее время. И я былбы крайне признателен, если бы ты постаралась больше не соваться под пули. Аесли ты думаешь, что ты единственная, кто едва не отправился на тот свет, тосильно ошибаешься. – И тут он снова стал серьезным. – Я бы умер, еслибы потерял тебя, Офелия… Знала бы ты, как я тебя люблю!

– И я тоже, – прошептала она, и Мэтт снова припалк ее губам.

В этот момент появилась сестра и с улыбкой выгнала его изпалаты. В реанимационное отделение посетителей пускали не больше чем на пять –десять минут, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы понять друг друга.

– Так, значит, решено? – спросил он уже спорога. – Ты выйдешь за меня замуж? – Ему страшно хотелось услышатьответ еще раз из ее уст.

– Да. Обещаю, – тихо, но твердо сказала она.Какой-то внутренний голос подсказывал Офелии, что время пришло.

– Можно мне сказать Пип? – спросил Мэтт, упираясь,в то время как сестра выпихивала его из палаты.

– Да, конечно! – сияя, крикнула вслед ему Офелия.И с улыбкой повернулась к сестре: – Кажется, я помолвлена.

– Да?! А я была уверена, что вы замужем, – страшноудивилась та.

– Была… раньше… э-э… теперь снова буду, –запинаясь, попыталась объяснить Офелия. Голова у нее кружилась от счастья.Господи, понадобилось получить три пули, чтобы понять, что у нее еще вся жизньвпереди!

– Поздравляю, – пробормотала сестра, сунув ейтермометр.

Выйдя в приемную, Мэтт нос к носу столкнулся с караулившейего Пип. Девочка, подпрыгивая от нетерпения, бросилась к нему.

– Ну, что она ответила? – затаила она дыхание, итогда Мэтт, улыбнувшись, обхватил ее руками и молча прижал к себе. Ведь теперьона была почти что его дочерью.

– Она согласилась, – проговорил он, и слезы снованавернулись ему на глаза.

– Правда?! Ух ты! Вы женитесь! Здорово! – Пипобняла его, и он закружил ее по комнате. – Ты все-таки это сделал!

– Мы это сделали! Спасибо тебе, Пип, – это ведьтвоя заслуга! Если бы ты не заставила меня, я бы так и тянул до следующегогода.

– Может, даже к лучшему, что ее ранили… то есть яхотела сказать… ну, ты понимаешь, – задумчиво протянула Пип.

– Нет уж, это ты брось. Потому что если случится ещенечто в таком роде, то я придушу ее собственными руками.

– И я тоже, – кивнула Пип.

Они обменялись заговорщическими взглядами – точь-в-точь двасообщника, провернувшие общее дельце. Все шло как надо, спасибо Пип. Оставалосьтолько назначить дату свадьбы.

Офелии пришлось пробыть в больнице три недели. Все это времяМэтт жил у них в доме и приглядывал за Пип. Офелии стало получше, и девочкаснова ходила в школу, но после занятий забегала в госпиталь проведать мать.Мэтт проводил с Офелией все утро, потом отправлялся за Пип и возвращался ужевместе с ней. Так продолжалось все три недели. Забрав наконец Офелию домой,Мэтт на руках отнес ее наверх в спальню – в ближайшие шесть недель ей следовалобыть очень осторожной.

К счастью, врачам удалось сохранить ей легкое и большуючасть желудка. По части гинекологии у нее тоже не должно быть особых проблем. Вконце концов можно жить и с одним яичником, уверяли врачи, даже родить, если ейочень захочется. А что касается аппендикса, так без него даже лучше. Всенаперебой твердили Офелии, что ей просто невероятно повезло, а Луиза Андерсониз Центра лично принесла ей свои извинения за то, что Офелия подверглась такомуриску. Офелии даже пришлось напомнить, что она сама попросилась в выезднуюбригаду. Жаль, но теперь по решению руководства Центра добровольцев туда братьне будут. Офелии стало грустно. Однако она пообещала, что через пару месяцеввернется в Центр – с согласия Мэтта, естественно. Сказать по правде, Мэтт оченьнадеялся, что она передумает.