Он распахнул дверь. Над головой мелодично брякнулколокольчик. Из задней двери неспешно показался старичок в белом халате сповисшим на шнурке пенсне.

– Положительно, эпидемия, – громко произнес он,словно человек, привыкший разговаривать сам с собой. – Вам нужно знать,куда ушел тот господин?

– Какой? – удивленно спросил Бестужев.

– В котелке…

– Нет, – сказал Бестужев. – Скажите, к вам незаходил минут десять назад жандармский офицер…

– Иван Игнатьевич Рокицкий? Ну как же, как же… Толькоон уже ушел…

– Зачем он приходил? – спросил Бестужев.

– Молодые люди, вы все трое, вместе взятые, впервые вжизни заставили меня почувствовать себя персонажем авантюрного романа. А я,между прочим, и в руки-то их не брал никогда, за исключением Дюма…

– Зачем он приходил? – настойчиво повторилБестужев, ничего не понимая.

– Сейчас, сейчас, молодой человек, я вам, как иподобает персонажу авантюрного романа – пусть и случайному персонажу, –дам точный ответ… Иван Игнатьевич дал мне… как это зовется… Патроны! И попросилвзвесить их на точных аптекарских весах.

– Патроны? Быть может, пули?

– Я, молодой человек, не служил в войске и охотоюникогда не увлекался… Такие металлические штучки…

Двумя пальцами Бестужев полез в карман, достал пулю отструмилинского браунинга, извлеченную из матраца, показал старику:

– Похоже?

Тот насадил на нос пенсне, тщательно его укрепил,присмотрелся:

– Один патрон был как две капли воды похож на ваш.Такой же чистенький, целый. А второй… Побольше, немножечко деформированный,грязный на вид…

– Взвесить? И вы взвесили?

– Ну конечно, молодой человек… простите, какой у васчин? Неловко как-то к вам обращаться «молодой человек», когда вы в форме, но яв воинских чинах не разбираюсь совершенно…

– Ротмистр, – нетерпеливо сказал Бестужев.

– Простите, а чем ротмистр отличается отштабс-ротмистра? – с неподдельным любопытством спросил старичок. –Иван Игнатьевич – именно что штабс-ротмистр…

– Штабс-ротмистр – младше, а ротмистр – старше, –выпалил Бестужев, переминаясь от нетерпения. – Как провизор и старшийпровизор… Итак, вы взвесили пули?

– Конечно. Иван Игнатьевич – серьезный человек, надополагать, при служебном исполнении, мало ли какая может возникнуть нужда?

– И далее?

– Вот такая пуля, – он показал на ту, что Бестужеввсе еще держал в руке, – весила четыре грамма четыреста тридцать двамиллиграмма. Другая, мятая и пачканая, – восемь граммов восемьсотсемьдесят три миллиграмма…

«Округлим удобства ради до девяти, – подумалБестужев. – Ну да, стандартная пуля от «Байярда» калибром девятьмиллиметров. Маленький пистолетик, по размерам не превышающий карманныйбраунинг, но значительно более убойный…»

– И что дальше?

– Мне показалось, Иван Игнатьевич то ли удивлен, то ли доволен…Он меня попросил на рецептурном бланке написать краткий отчет о проведенноммною взвешивании, расписаться и удостоверить печатью аптеки. Я, разумеется, неотказал и в этой просьбе… Иван Игнатьевич поблагодарил и ушел…

– В какую сторону, вы не заметили?

– Направо. Вот, а вскорости пришел тот господин вкотелке, показал мне билет охранного отделения и попросил рассказать, зачемзаходил ко мне Иван Игнатьевич. Я, конечно, рассказал… Он спросил, в какуюсторону ушел Иван Игнатьевич… ах, нет, он этого не спрашивал, это вы только чтоспросили… Простите, память не та… Он просто ушел. Ну, а теперь пришли вы… Правослово, чистой воды авантюрный роман, все это несколько загадочно…

Не слушая дальнейшего, торопливо кивнув старичку, Бестужеввышел. Посмотрел вправо. Как и следовало ожидать, ничего особенного там неувидел. Ни Рокицкого, ни господина в котелке. Что же, Рокицкого кто-то вел?Очень похоже. Куда он мог пойти? Жандармское управление – в противоположнойстороне…

– Молодой человек! – тронул его за рукавстаричок. – Я еще кое-что вспомнил. Мы с Иваном Игнатьевичем еще пошутилинасчет смысла его имени…

– То есть? – равнодушно спросил Бестужев.

– «Иван» ведь, хотя с незапамятных пор считаетсяисконно русским именем, происходит от греков. И означает по-гречески «благодатьбожья». Вот я и пошутил – мол, меня нынче посетила божья благодать, сиречьИоанн, значит, мне должно повезти… Все крестильные имена наши произошли отгреческого…

– Бог ты мой! – воскликнул Бестужев так, чтостаричок недоуменно отшатнулся. – Какой же я идиот! Конечно, отгреческого…

Он наконец-то ухватил ту самую ниточку, что долгоускользала, сложил в воображении мозаику, так долго не дававшуюся. Такоечастенько случается: легкий толчок, абсолютно незначительная на первый взглядфраза или событие – и задача решена. Конечно, по-гречески!

Уже не обращая внимания на старичка, он быстрыми шагамипересек улицу, громко спросил еще издали:

– Василий, Всехсвятская, восемь, где-то неподалекуотсюда?

– Так точно, – ответил Зыгало. – Во-он, заугол завернуть, улицу перейти – и там он, восьмой, доходный дом купчихи…

– За мной! – крикнул Бестужев, опрометью кидаясьвперед.

Он бежал что есть мочи, придерживая шашку, прижимая к бокукартонную папку со следственным делом, уже не боясь выглядеть со стороны смешнои нелепо, – сейчас такие мелочи нисколечко не волновали, потому что онболее всего на свете боялся опоздать.

Сзади, словно сваезабоечная машина, топотал Зыгало. Едва несшибив с ног шарахнувшегося прохожего в мещанской чуйке, Бестужев свернул заугол, пронесся по тротуару, чудом разминулся с выезжавшей со двора телегой,вбежал в парадное. Вырвав из кобуры браунинг, дослал патрон в ствол, засунулпистолет за кушак, чтобы был под рукой. Над ухом шумно дышал Зыгало.

– Достань наган, – распорядился Бестужев. –Сорок первая квартира, я пойду с главного входа, ты ломись с черного. Братьживым, непременно живым, кто бы там ни был, хоть губернатор… Ясно тебе?

– А чего ж, – пробасил великан-городовой, звонковзводя курок солдатского нагана. – Дело знакомое…

Взбежав по ступенькам, Бестужев принялся дергать шнурзвонка, слыша, как в квартире отчаянно дребезжит колокольчик, – но неслышно ни шума, ни шагов, никакого шевеления…

Швырнув папку на пол, он отбежал к противоположной двери,примерился, выставил правое плечо вперед – и могучим рывком обрушился надвустворчатую дверь сорок первой квартиры. Дверь выдержала, а вот замокподдался, язычок с треском вылетел из паза. Держа пистолет наготове, отведявниз предохранитель большим пальцем, Бестужев ворвался в квартиру.