– Посмотрим, – Бестужев встал. – Вот что яхочу вам сказать… – голос его сорвался, потому что ему увиделись мертвые,и он не сразу совладал с собой. – Я вам ничего и никого не прощу – ни КолюСтрумилина, ни моих людей, ни остальных… Знаете, о чем только что подумалось?Вы не сможете остановиться. Это – как запой. Запойный пьет не по поводам, аоттого, что остановиться не может, покуда есть на свете водка. Так и вы. НаДальнем Востоке, знаете ли, случается, что попробует тигр человечины – и кпрежнему своему рациону уже вернуться не в силах. Так и будет на людейбросаться, пока не пристрелят. Вы попробовали. Рано или поздно потянет на новоепреступление: деньги имеют свойство кончаться, их всегда слишком мало… А я… Ябуду возникать на вашем пути, где бы вы ни были… и однажды оплошаете. Я…

– Великолепно, – полковник несколько раз беззвучнохлопнул в ладоши. – Тирада, целиком заимствованная из французскогоавантюрного романа. Какой же вы, право, мальчишка… Несмотря на боевые ордена иработу в Питере… Это прекрасно просто, что вы по собственному разумению изволилименя сравнить с тигром. Остынете и поймете, что тигр – зверь дюже опасный…

– Оставим это, – сказал Бестужев, боясь, чтосорвется, а этого никак нельзя допускать. – Бессмысленно… Попробуйтеударить, если сможете. А я – отвечу. Прощайте… нет, полковник, категорически– до свидания. Извините, не кланяюсь и руки не подаю. Честь имею!

– Алексей Воинович!

Бестужев сердито обернулся. Пронеслась мысль, что угрозыполковника уже начали претворяться в жизнь – прямо сейчас, пока он не успелпокинуть здание жандармского управления. Теперь можно ожидать всего…

К нему неторопливо приближался Силуянов, временный начальникздешнего охранного, в хорошем партикулярном костюме, спокойный и невозмутимыйна вид.

– Мы так давно не виделись, ротмистр, – сказал онвежливо. – А полагаю, найдется о чем побеседовать… Вы от полковника?Впрочем, вопрос скорее риторический – судя по вашему взволнованному виду,решающее объяснение все-таки состоялось, не так ли?

– О чем вы? – сердито спросил Бестужев, непредставляя, как с этим человеком держаться.

Силуянов огляделся. Коридор был пуст.

– Алексей Воинович, давайте не будем играть в прятки.Дело зашло слишком далеко. Пойдемте ко мне и побеседуем.

– О чем? – настороженно поинтересовался Бестужев.

– В первую очередь – о вашем будущем. – Силуяновпонизил голос, усмехнулся. – Я вам не враг, не беспокойтесь. Если помните,не далее как прошлой ночью на некоей даче на Афонтовой горе вас мои люди ужевытащили из серьезной неприятности… Не правда ли? Пойдемте, времени и в самомделе мало…

Поколебавшись, Бестужев все же двинулся следом за ним подлинному казенному коридору. Они свернули влево, спустились на этаж ниже, сновашагали по длинным коридорам, пока не оказались перед закрытой дверью, распахнувшейсяпосле того, как Силуянов нажал незаметную кнопочку звонка.

– Никого не пускать, Павел Михалыч, – на ходувелел Силуянов молодому чиновнику в приемной. – Нет меня, пропал в нетях,исчез в безвестности… Проходите, ротмистр.

Бестужев устроился на стуле так, чтобы сидеть вполоборота кдвери и при нужде моментально извлечь браунинг.

– Судя по вашей позе, ожидаете уже… сюрпризов? –хмыкнул Силуянов. – Чаю хотите? Нет? Ну и бог с ним…

– Евгений Павлович, вы можете устроить мне немедленнуютелеграфную связь с Петербургом?

– Могу, но не стану, – моментально отозвалсяСилуянов. – Потому что вам это уже совершенно ни к чему. Алексей Воинович,вам следует незамедлительно покинуть Шантарск. Ваше дальнейшее пребывание здесьслишком для вас опасно.

– Простите?

– Да не играйте вы! – Силуянов с неподдельнымраздражением хлопнул ладонью по столу. – Я в этом заведении оказался невчера. Кое-какой опыт имею. А потому могу примерно догадываться, о чем выговорили с Ларионовым, что вы ему могли сказать, какие перспективы он мог передвами обрисовать… Так что давайте уж откровенно. Благо я вам не враг. Старалсяпомочь, насколько было в моих силах и при сложившейся ситуации…

– Та-ак… – сказал Бестужев, кое-чтосопоставив. – Значит, это ваши «хвосты» за мной таскались?

– Преимущественно.

– И у Коновалова…

– Те, что шли за вами первоначально, были посланы немною. Но вот за ними шли мои. Собственно, по принадлежности и те, и другие былимои. Вы ведь прекрасно знаете порядки – жандармерия всегда может поставитьнашим агентам наружного наблюдения конкретную задачу, а они сплошь и рядомпредставления не имеют о том, за кем ходят и почему… С некоторых пор я сталанализировать и сопоставлять, присовокуплять к собственным наблюдениямпоступавшую из негласных источников информацию… Понимаете, нужно было вампоказать, что дело нечисто. Плохо мне верилось в самоубийство Струмилина – пристранным образом порхающей по комнате гильзе, при загадочной возне вокруг него,исчезновении Штычкова и многом другом…

– Так, – повторил Бестужев. – «Михрютка» –ваш?

– Конечно.

– А тот, что сознался, будто его послал подполковникБаланчук?

– Тоже. Особо доверенный, с соответствующимиинструкциями.

– То-то меня царапнули странности… – сказалБестужев, чуть расслабившись. – Во-первых, с каких это пор агентусовершенно точно известно, какой именно жандармский чин его направил? Аво-вторых, что это за агент, который даже под направленным в рожу пистолетомвыдаст моментально своего офицера? Не попытается навести на ложный путь? Онвыглядел толковым малым, но вот вел себя в этом отношении странно…

– Уж простите, – улыбнулся Силуянов чутьвымученно. – Приходилось действовать теми методами, что имелись в наличии.И все же… Я вас немного насторожил, а? Заставил почуять эту самую «неладность»?

– Да, вы этой цели достигли, – сказал Бестужев,подумав. – Что со Штычковым?

– Пропал. Исчез. Растворился.

– И в парке…

– Ну да, – нетерпеливо сказал Силуянов. – Моилюди вас к тому моменту давненько уж вели. Был вполне реальный шанс, что вастам попытаются пристукнуть. Вы мне кое-чем обязаны, а? Два раза я вас крепковыручил…

– Я вам очень благодарен, – кивнулБестужев. – Но как же насчет телеграфа?

– Алексей Воинович, – тихо, серьезно сказалСилуянов. – Не о том вы, постоянно не о том… Еще вчера утром из Петербургапоступила циркулярная шифродепеша. Мне, право, жаль… Генерал Герасимоввысочайшим повелением отставлен с занимаемого поста. Официально речь идет одлительном отпуске для поправления расстроенного здоровья, но некоторыесведения позволяют заключить, что сей «отпуск» необратим. Что это – решительнаяотставка. Герасимов, как вам известно лучше, чем мне, играл покрупней.Стремился к посту начальника департамента, товарища министра, а то и выше.Глупо было думать, что это ни в ком не найдет противодействия и встречныхинтриг. Ну, вам эти расклады известны лучше моего. Надеюсь, вы не сомневаетесьв правдивости моего сообщения? Можете, конечно, решить, что я в сговоре сЛарионовым и по его приказу осуществляю ваше дезинформирование… Вот только –зачем? Ложь таковая не имела бы смысла и была бы разоблачена вами немедленно повозвращении в Петербург…