И все-таки ученый не мог торчать рядом с ним долго. Чуть ли не пинками он заставил Большеголового отойти от здания. А сам пошел в административный корпус. Он хотел забрать вещи Токарева, среди которых было достаточно пластиковых… точнее, пластичных взрывчатых веществ, чтобы взорвать все корпуса института. А ему был нужен только один корпус. За те годы, что он сидел без дела, он много прочитал про разные типы взрывчатых веществ и про способы их закладки. Конечно, теория без практики мертва, но это лучше, чем ничего.

За час он разложил взрывчатку, которую успел приготовить майор, в точках, отмеченных тем на плане здания. Несущие стены, опоры, колонны… или как их там. Вставил детонаторы. На то, чтобы разобраться со всем этим и с машинкой для подрыва, ушел еще час. Все-таки Николай был отнюдь не подрывник. Естественно, как и у любого сапера, ошибка стоила бы ему жизни.

Все это время Большеголовый сидел на земле, как статуя, как древний каменный идол. Какие мысли носились в его голове?

«Ухожу», – вдруг услышал Малютин, словно до него долетел порыв ветра.

Наверное, «серый» не желал оставаться рядом с НИИ, где все пропиталось злом и смертью. Что ж, его можно было понять.

А Малютин думал только о том, заработает ли его система, – и потерял мутанта из виду.

Ученый нажал на красную кнопку, и по первому этажу здания пробежала череда взрывов, а потом строение осело в клубах пыли. И только тогда Николай понял, что на том месте, где сидел Большеголовый, никого уже не было. Зато осталась цепочка следов, которые вели туда, где было крыльцо запасного выхода.

Великан убил себя чужими руками, но вряд ли он думал о таких условностях. А вот Малютин чувствовал стыд и боль, хотя понимал, что ни в чем не виноват.

***

Глядя, как догорают последние огни над развалинами лаборатории, Малютин думал об одной вещи. О том, что измененные, генетически неправильные существа всегда жили среди людей.

И не только те, чьи уродства или странности были на виду.

Он размышлял о том, сколько представителей человечества изначально были химерами? Сколько было людей, которые поглотили в процессе своего развития своего брата или сестру? Иногда при этом рождались чудовища, как китайский ребенок, у которого недоразвитый брат рос прямо из спины, словно Чужой. Как Сиамские близнецы, которых можно было даже разделить. А еще был «техасский ребенок» – живое воплощение политкорректности. Правая половина была девочкой мулаткой, а левая мальчиком-негром.

Чем-то подобным, скорее всего, был и маньяк Чикатило, как показали его прижизненные анализы. Возможно, именно эта разорванность надвое – происхождение от двух разных организмов – сделала его тем, чем он был.

«Нет, все это пустые околонаучные спекуляции», – пытался отогнать от себя эти мысли Николай и снова переключился на «серых».

Эти существа были похожи на приматов с внедренными генами насекомых. Хотя это могло быть и результатом конвергенции. Но версия с насекомыми многое бы объяснила. Насекомые – несравненные мастера выживания. Они накапливают массу в десятки раз быстрее, чем млекопитающие. А насколько выше их сопротивляемость и живучесть… Они пережили динозавров. И людей они так же должны были пережить.

«Да, – продолжал размышлять Малютин. – Эти существа из Логова – тупиковая ветвь. Но те, что на свободе… они унаследуют Землю. Какие шансы будут у земной биосферы конкурировать с этим? Никаких. Но, быть может, это шанс для планеты. Шанс на возрождение. Вирус – это не живой организм. Вирус – наноробот, инструмент, заточенный под узкоспециальную задачу. И он свою задачу выполнил».

Можно было скорбеть по поводу тех, кто не по своей воле стал монстром, но сохранил, как в глупых детских сказках, человеческое сердце. Но за этой пеленой нельзя было не заметить, что жалеть надо не только его.

Ведь победа осталась за ними. Будущее принадлежало не обычным людям с сорока шестью хромосомами, а таким, как он.

Вскоре Николай почти забыл об этом. Думая о Марине и подбирая слова, которые ей скажет, он даже не задумался о том, почему у него не болят раненые руки и почему он так легко сумел отыскать в темноте места для закладки зарядов.

Ноябрь 2033 г. Ярославское шоссе

«Берите машины и быстрее езжайте домой! Я вас догоню!» – прямо так я и сказал им – с видом голливудского супермена, которому не хватает только плаща за спиной.

Люди начали рассаживаться по грузовикам. Лица у них были, словно их выдернули с того света, прямо из-под носа у Смерти с косой.

Я добавил Семенычу, что приду в поселок самое позднее через пару дней. А сам остался и начал разбираться со взрывчаткой и детонаторами, которые составляли едва ли не половину поклажи из рюкзака погибшего майора (а точнее, убитого мной, хоть я и защищался).

Надо было завершить одно незаконченное дело. Все-таки Токарев (если это его настоящая фамилия) был прав, и это дьявольское логово надо ликвидировать, стереть с лица земли. Это надежнее, чем обыскивать все здание на предмет того, что где-то спрятана другая аппаратура или документация по эксперименту.

Хотя мотивы у нас были разные. Он хотел замести следы, руководствуясь правилами давно сгинувшей страны и ее спецслужб. Хотел заскрести лужу на полу, как ссыкливый кот. Мне же не было дела до их секретов. Я просто хотел убедиться, что ничто отсюда больше не вылезет. Казалось бы, куда уж хуже, если «вирус» уже преобразовал мир до неузнаваемости? Но, кто его знает. Штамм удивительно живуч. Я до сих пор не знаю, что это – вирус, бактерия, грибок или вообще что-то неизвестное науке. Я мог бы даже раздобыть электронный микроскоп и рассмотреть клетки этих тварей. И состав эмульсии или суспензии в ампулах Большеголового, которые хранились у него в ящике стола, в их логове. Но я не настолько квалифицирован. А те, кто могли понять – уже давно мертвы.

Мне понадобилось четыре взрыва, хотя у меня был подробный план корпуса с указанием всех уязвимых точек.

Какую же радость я почувствовал, когда здание начало оседать в клубах пыли. Секундой позже где-то внутри хлопнули несколько других взрывов, потом еще два. Даже здесь, на безопасном расстоянии, я почувствовал сильный жар. Что там могло сдетонировать? Ах да, несколько зарядов были термобарическими и выжгли там все изнутри – тем больше гарантий, что никакая субстанция не попала во внешнюю среду. Наконец, весь лабораторный корпус № 6 «сложился» как коробка, надежно похоронив самую страшную тайну нашего века.

Закончив работу, я увидел, что Большеголовый исчез. Вскоре я понял, что с ним случилось.

Я сел на свой велосипед и поехал в сторону Сергиева Посада, неспешно крутя педали. «Уралы» с освобожденными жителями Мирного были уже далеко. Но я и не хотел, чтобы они находились рядом, когда я выполнял работу взрывника. Но была и другая причина, по которой я отослал их. Я чувствовал, что со мной что-то происходит.