Метро 2033. Логово - Алексей Доронин

На заре своего писательского пути, как и все современные люди, вставшие на скользкую стезю сочинительства, я публиковал тексты на различных «литературных порталах». Довольно быстро обнаружилось, что на тех сайтах, где приняты взаимные хвалебные «поглаживания» и где у автора есть в руках кнопка от «черного списка», делать особо нечего. Скучно. Нужна была здоровая и нездоровая – главное, чтобы живая – критика. Тогда я перешел на так называемые контр-культурные сайты, на которых уж если найдут огрехи в твоем тексте, то много чего интересного узнаешь о себе. Ибо свобода слова там полная, а «переход на личности» – дело первоочередное и святое. Но я-то себя к тому времени считал уже если не маститым, так хотя бы писателем опытным. Чего мне бояться-то… Да, да. В первом же своем рассказе, в первой же фразе – где решил блеснуть технической подкованностью – я умудрился пневматическую систему электропоезда обозвать «гидравлической». Да еще красочно поведал про ее вздохи и пшикания. Благодарные читатели ахнули от восторга и почти полгода глумились надо мной, стоило мне лишь появиться на том сайте хотя бы в комментариях. Но прав был немецкий мыслитель, говоря про то, отчего становятся сильнее. Критика меня не убила. Зато мое отношение к «матчасти» текста стало совершенно иным. Писать надо о чем знаешь, и знаешь хорошо.

В одном из своих эссе, посвященных литературному мастерству, весьма уважаемый мной писатель Чак Паланик выделил два основных метода воздействия на читателя: «метод сердца» и «метод разума». Первый предполагает эмоциональную вовлеченность, как очевидно из названия. Плюс предельную честность и бесстрашие. Писать о победах и удачах легко. Ты попробуй честно расскажи о своей неудаче – да так, чтобы читатель вдруг понял, что и у него есть история, и он тоже живой человек со своими печалями…

Второй метод создает писателю авторитетность. Но не на голом месте, а на знаниях, которыми он делится с читателем. При правильной подаче этот метод не менее убедителен, чем первый. А порой квалифицированность повествователя просто завораживает. «Среди моих любимых книг «Ill Nature» Джона Вильямса – она наполнена таким бременем ужасающей информации об уничтожении живой природы, что чтение становится наркотиком» – делится впечатлениями Паланик.

Когда я читал цикл «Черный день» Алексея Доронина, то вдруг обнаружил, что автор покоряет своей осведомленностью в мельчайших деталях грядущей катастрофы. И делает это он без зауми, без попыток задавить авторитетностью знающего человека. Поневоле отрываешься от текста, восклицаешь в восхищении: «Черт! Вот оно как, оказывается!..» И лезешь в Интернет смотреть биографию автора. Ведь хочется понять, откуда он все так хорошо знает.

Доронинское внимание к «матчасти» – давно уже известный бренд. И качество этого бренда способно говорить само за себя – в нашей Вселенной Метро (где, кстати, автор выступает впервые) роман «Логово» смело можно назвать одним из самых научно обоснованных. Но в нем важно и другое. Автор рискнул соединить оба метода, о которых упоминал мистер Паланик. И не прогадал. Героям сопереживаешь, как близким людям, а, казалось бы. Уже знакомая вдоль и поперек постапокалиптика предстает в новом свете. Пусть сумрачном и недобром, как и прежде, но важны нюансы. Этих нюансов в романе – не счесть. «Логово» – безумно интересный и познавательный текст.

Спасибо, что прочитали мою записку. Ваше терпение будет вознаграждено.

Читайте «Логово»!

Шел моросящий дождь. Из тех, что могут идти целые сутки и не заканчиваться.

До города, где когда-то проживало больше десяти миллионов человек, вернее, до его внешней границы, оставалось километров двадцать. Железнодорожный переезд обозначал собой один из последних рубежей на пути к тому, что когда-то было столицей самой большой страны на Земле.

Этот переезд с двумя шлагбаумами и другими средствами автоматической блокировки стал ловушкой для многих тысяч людей – ничтожного количества по сравнению с числом тех, кто погиб в самой столице, в муравейниках из железобетона и кирпича, но тоже немалого.

Никто уже не узнает, что именно здесь произошло и каким образом к ним пришла смерть. Так же как никто не расскажет, что произошло в городе. И в других городах, которые стояли теперь такими же молчаливыми памятниками – на этом континенте и на других.

То ли это была огненная вспышка в небе, то ли невидимый импульс, который вывел из строя диспетчерскую систему и электронику в поездах, то ли вовсе тектоническое движение земной коры подбросило вагоны над землей и заставило сойти с рельсов.

Как бы то ни было, когда это случилось, мимо переезда проходили сразу два состава: один на запад, в Москву, другой на юго-восток, к Нижнему Новгороду.

Локомотив первого электропоезда – скоростного пассажирского – с обтекаемыми, как у пули, очертаниями, почти не смятый, ржавел теперь в поле, метрах в пятидесяти от линии. Он пропахал землю носом и застыл, утащив за собой перевернувшиеся по дороге вагоны. Некоторые из них были смяты как гармошка, другие почти целы. Там, где краска обгорела, ржавчина успела проесть железо почти насквозь. Логотип российских железных дорог был на них еще различим, хоть и с трудом.

Идущему в противоположную сторону товарному составу повезло еще меньше. Неведомая сила смела его с колеи и направила прямо на застывшие перед переездом автомобили. И он, пробив ограждение и смахнув, словно муху, будку регулировщика, стал тараном, проделавшим в потоке машин широкую брешь. Теперь земля там была покрыта обломками искореженного металла, в которых трудно хоть что-то опознать. Цистерны, платформы, крытые вагоны развернуло длинной змеей. Их сцепки так и не порвались, несмотря на страшный рывок. Некоторые из них раздавило в щепки, и теперь обезображенные остовы вагонов щерились острыми краями металла. Кое-где края лопнувших цистерн были оплавлены. Но все, что могло сгореть – уже давно сгорело, и теперь только почерневшая земля напоминала о катастрофе… одной из миллионов больших и малых, случившихся в тот день летом 2013 года.

Машины на автотрассе – те, которые находились далеко и не пострадали от страшного удара, – стояли, как череда призраков. Когда-то разноцветные, теперь они были однотонными: выцветшие и покрытые двадцатилетней корой из грязи. Но если присмотреться к этой веренице, можно было разглядеть, чем они были раньше.

Первой в ряду стояла ржавая «Нива», обычная, русская, без приставки «Шевроле-». Когда-то она была болотно-зеленого цвета, почти что камуфляжного. Возможно, не первой молодости, когда это случилось. Но годы запустения превратили ее в утиль, сравняв в этом состоянии и с более новыми, и с более дорогими автомобилями.

Машина была заперта, внутри пусто. В салоне – все просто и по-спартански функционально. Электронного навигатора не было, зато имелась карта-миллиметровка, на которую были нанесены дороги всех соседних регионов, даже те, которых не знал ни один навигатор. В багажнике – небольшой генератор, газовая плита и уже собранный рюкзак, начиненный всем, что нужно для двухнедельного похода. На заднем сиденье – гладкоствольное ружье в чехле, которое за двадцать лет так никто и не забрал. И еще много ценных вещей никому не приглянулись – вроде швейцарского ножа, сухого горючего, рыболовных снастей, мощного фонаря. Все это могло бы очень помочь кому-то. Но человеческая нога тут, похоже, не ступала уже давно.