бессмертие, – сказал Аарон. – Она попросту не хотела ждать.

– О каких побочных эффектах мы говорим? Ну, помимо резкого старения и смертности.

– Ты знаешь, как такие голые землекопы? – спросил Канцлер и, когда Вера растерянно пожала плечами, продолжил: – Это такие страшненькие грызуны, которые живут под землей. У них замедленный метаболизм, они очень любопытны и нечувствительны к боли. А также они живут в тридцать раз дольше обычной мыши.

Вера задержала дыхание. Она поняла, к чему он ведет, но внутри нее все встало на дыбы, отказываясь признавать очевидное.

– Они могут восстанавливаться после повреждений, которые убивают других. Например, они могут провести без кислорода около получаса и выжить. А все дело в их невероятно длинных теломерах. Фермент теломераза, состоящий из белка и РНК, работает на концах хромосомы и защищает ее от деградации. А следовательно…

– Их клетки могут делиться гораздо дольше, не старея, – подхватила Вера.

– И они холоднокровные, – добавил Аарон, пожимая ее руку.

Вера посмотрела на их переплетенные пальцы. Кожа Аарона становилась теплее от прикосновения к ее.

– Они не могут самостоятельно поддерживать температуру тела, а подстраиваются под внешнюю среду.

Веру замутило. Она с трудом сглотнула и поджала губы. В ПЭЦ, где жили воспитатели и преподаватели, пахло землей и сыростью. В ресторане, высоко в небе, где должно было быть ужасно холодно, стояла жара. Когда она удивилась этому, Аарон сказал, что каждому виду соответствует его среда обитания.

Вера задрожала, но собралась с силами и спросила:

– Мирослава модифицировала геном человека с помощью гена землекопа? Она… скрестила людей с грызунами?!

Когда и Канцлер, и Аарон кивнули, Вера обхватила себя свободной рукой за шею.

– Да, – выдохнул Канцлер. – Мало кто осознавал истинные причины, но на генетическом уровне нас потянуло под землю. Может быть, поддайся мы этому желанию, мы тоже прожили бы в тридцать раз дольше, чем обычные люди, но потребность вести человеческий образ жизни оказалась сильнее. И тут в игру вступила реверсивная мутация.

– Мутация, восстанавливающая дикий фенотип, – сказала Вера.

Получается, природа нашла лазейку вернуть все на круги своя. И все, кто противился ее зову, начинали резко станет и умирать.

– Уже есть данные, сколько вам отведено? – напрямик спросила Вера. У нее перед глазами стоял Бром, с клочками волос между пальцами.

– По нашим наблюдениям, около трехсот лет, – ответил Аарон. – Кому-то больше, кому-то меньше. Чаще – меньше, все зависит от образа жизни. Однако большинство начинает сильно сдавать после двухсот, но, в отличие от нормального процесса старения, у Вечных он запускается резко и протекает в разы быстрее. Мирослава пока не разобралась в механизме, но ясно одно: этот процесс необратим. Поддерживать жизнь умирающего возможно, но только ограниченное количество времени, и для этого нужно специальное оборудование.

– Но в сентябре триста лет назад проходила массовая инициация, – с ужасом заметила Вера. – Это значит…

– Это значит, что до первой волны смертей осталось чуть больше трех недель, – подтвердил Канцлер. – Немногие оставшиеся больницы, нужда в которых по большому счету отпала с созданием сыворотки, будут переполнены. Сейчас в срочном порядке строятся новые медицинские центры, но будет непросто, когда буквально замертво начнут падать сотни, даже тысячи Вечных в день.

Вера ахнула и сжала руку Аарона.

– Но тебе больше двухсот! – воскликнула она, а потом посмотрела на Канцлера. – А вам? – Она попыталась припомнить его дату рождения из уроков истории, но голова шла кругом. – Вы один из старейших людей на земле!

– Каюсь, – хмыкнул он.

Вера отпустила руку Аарона, вскочила со стула и запустила пальцы в волосы, сдавив ладонями виски.

– Тогда…

У нее так и не вышло произнести очевидное. В горле встал ком. Аарон мог умереть в ближайшее время.

Он кивнул и осушил свой стакан.

– Да.

Вера резко обернулась и уставилась на него.

– У Мирославы был какой-то план, когда она проводила эксперименты над детьми, так ведь? Для чего-то же она изменила мою ДНК! Значит, если поторопиться, мы сможем найти выход! – Она схватила Аарона за руки. – Ведь Геном ищет, да? Они именно этим занимаются?

– Да, но безрезультатно, – ответил Аарон.

Вера сглотнула подступающую панику.

– Но до сих пор они ничего не знали про меня!

– Вера, – мягко сказал Канцлер и явно хотел что-то добавить, но она не стала слушать.

– Нужно всем рассказать об этом, предупредить! Объявить чрезвычайное положение. Собрать всех врачей. Подготовиться.

– Боюсь, что это невозможно, – сказал Канцлер.

Вера в недоумении посмотрела на него.

– Если я выступлю с таким заявлением, мне никто не поверит. Если мне вообще дадут выступить перед народом. У меня давно нет никакой власти. Понимаешь, Вера, я дурак. Пока я гнался за своей мечтой, я упустил все остальное из виду. Вечность не подарила мне время, а наоборот – украла его. Став бессмертным, я работал с еще большей одержимостью. Распустил врачей, ни о чем не беспокоился. И упустил момент, когда у Нади запустился процесс старения. Не знаю, куда я смотрел, но я успел лишь на ее похороны. Это было пятьдесят лет назад. Мой траур продолжался больше четверти века, и я с трудом вернулся к людям. Но к тому моменту Сентябрина воспользовалась шансом и прибрала к рукам всю власть. Я попытался открыть глаза на правду о сыворотке, но члены совета безопасности встали на сторону нового лидера. Они испугались, что, если общественность узнает про смертность Вечных, начнутся волнения. Тогда-то и возвели стену на границе. А когда я попытался открыть рот, мне его быстро заткнули. Сентябрина настояла на том, чтобы о смерти Нади никто не узнал. И вот я притворяюсь, что моя жена все еще жива.

– Так вот почему Надежда вдруг решила вести уединенный образ жизни? – спросила Вера.

Канцлер хмыкнул.

– Надя никогда не любила шумиху вокруг себя, так что врать было не так уж и сложно. Она трудилась не меньше меня, но делала это иначе. Она не гналась за высокими идеалами, а довольствовалась реальной помощью обычным людям.

– Как тот проект по термообработке биоотходов? – вспомнила Вера.

– Да. Надя ездила во второй округ и помогала людям. По ее проектам были построены четыре больницы, реформированы пятнадцать школ, она финансировала приюты и помогала Вечным усыновлять детей.

Вера метнула вопросительный взгляд к Аарону.

– Это Надя нашла меня и привезла в первый округ.

– Она стала твоей приемной мамой? – предположила Вера. Вот откуда его острая потребность защищать смертных.

– Нет, – мотнул он головой, и лицо его стало мрачным.

Вера удивилась, она была уверена в своей догадке. Родство с Канцлером и Надеждой многое бы объяснило в поведении Аарона.

– Но мы были близки. Она