– Йокла, улым, йом күзен,

Йом, йом күзен, йолдызым;

Кичтән йокын кала да,

Елап үтә көндезен.

На губах Сати появилась слабая улыбка.

– Я прощаю вас, – прошептала Вера.

Пульс дернулся в последний раз и пропал. Вера судорожно переместила палец, надеясь найти его, но под тонкой, прозрачной кожей не осталось жизни. Глаза застелила пелена слез. Вера отпустила ладонь Сати и съежилась.

– Нет… – завыла она.

В комнату кто-то вошел, но она не могла отвести глаз от лица Сати. Уже через мгновение Аарон сел на пол рядом с Верой, обхватил ее талию и посадил себе на колени.

– Ш-ш-ш, – прошептал он ей на ухо.

Он гладил ее по спине, но Вера не обращала внимания. С каждой секундой она все больше понимала причины, которыми руководствовалась Мирослава, создавая свою сыворотку.

Глава 19

Вера провела ночь в комнате, где все, к счастью, пахло миндалем и цитрусовыми, перекрывая сладковатый запах смерти, который будто приклеился к ее коже. Аарон переночевал в гостиной. Он предлагал остаться с Верой, но она отказалась. Ей хотелось побыть одной.

Она проспала до вечера следующего дня, погрузившись в вязкие сны, похожие на расплавившийся на солнце асфальт. В этот раз пробуждение было еще более нежеланным, чем в винтокрыле. Она чувствовала себя оглохшей и охрипшей от слез, которые пролила накануне.

На закате они похоронили Сати. Рядом с могилой, присыпанной свежей землей, была еще одна, старая, без надгробного камня. На ней цвели нежно-голубые незабудки. Вера не стала спрашивать, потому что знала: тут покоилась Надежда.

Если Канцлер и ожидал от Веры какой-то речи, то не подал виду, когда она, так и не промолвив ни слова, развернулась и пошла в сторону обрыва. Все самое важное она сказала вчера, держа Сати за руку. Она простила свою наставницу. Неважно, чем руководствовалась Сати и была ли Вера с этим согласна, но Сати никогда не желала ей зла. А это казалось единственно значимым.

Аарон последовал за ней, но она подняла руку, останавливая его. Его близость была нестерпима. Не потому, что Вера злилась, а потому, что даже сейчас, пока он еще жив, она уже представляла, как прощается с ним и какую незаживающую рану в ее душе оставит его смерть. При этой мысли к горлу подкатывала тошнота.

Вера села на краю скалы и свесила ноги. Ветра не было, море тихо плескалось, солнце наполовину спряталось за горизонтом. Ей бы хотелось очутиться здесь при других обстоятельствах, в какой-то параллельной реальности, где у сыворотки бессмертия нет побочных эффектов, где Сати играет с детьми без угрызений совести, где Аарон остается жив…

Несбыточные мечты. По крайней мере, большинство из них, однако последнюю, чисто теоретически, еще можно реализовать, если сдаться Мирославе. Та найдет способ создать новую сыворотку до волны массовых смертей. И вдруг Вере удастся уговорить Аарона получить свою дозу? Как именно, она не знала, потому что была полностью уверена – если она пойдет к Мирославе, он никогда ее не простит. Никогда больше не обнимет и не поцелует. Все те восхитительные ощущения, которые захлестывали ее с головой, останутся в прошлом. По спине пробежал озноб то ли от дуновения ветра, то ли от одиночества.

Вера с тоской вспомнила саму себя две с половиной недели назад. То была девочка, которая думала об оценках, комендантском часе и виде из окна. Какими важными ей казались экзамены и место в рейтинге. Ох, Святая… Вера оборвала себя на середине мысли. Вечность никакая не святая, да и вообще висела вот прямо сейчас на обрыве у бескрайнего моря. Но один важный урок Вера все-таки вынесла за прошедшие сутки: никто не был святым. У каждого имелись свои скелеты в шкафу, и Вера не позволит им утащить Аарона вслед за Сати.

Вера встала и отряхнула с юбки иголки. Ноги сами понесли ее обратно к дому. В сгущающихся сумерках он был виден издалека. Из приоткрытых окон лился тусклый свет. На пороге Вера остановилась, сняла балетки, оставила на земле и осторожно приоткрыла дверь. На первом этаже никого не было. На кухонном столе стояли два стакана, а рядом – пустая бутылка. Вера прошмыгнула наверх, обошла стороной комнату, в которой умерла Сати, ту, из которой доносился храп Канцлера, и заглянула в третью в поисках Аарона. Он лежал в кровати на животе и крепко спал. Оглядевшись по сторонам, точно воришка, Вера дошла до него на цыпочках и склонилась над его левой рукой. Звенья браслета от коммуникатора поддались не сразу, но в итоге ей удалось открыть замок. Сжав коммуникатор в кулаке, Вера уже хотела уйти, но осталась еще на пару секунд. Она провела кончиками пальцев по растрепавшимся локонам Аарона и залюбовалась его профилем. Как и в первый день, она не могла отвести от него взгляд.

Она представила свою жизнь с Аароном в этом доме. Сколько им было отведено? Пару лет, пару десятилетий? Это определенно больше, чем ничего, если она сегодня отправится к Мирославе, предав его надежды на уничтожение Вечности. Зато у него появится шанс выжить.

Сглотнув подступившие слезы, Вера выскользнула из дома и, быстро натянув балетки, чтобы не поранить ноги об иголки и мелкие острые камешки, бросилась бежать. Сердце бешено билось, точно хотело проломить грудную клетку. Легкие горели. Разблокировав коммуникатором Аарона замок винтокрыла, Вера распахнула дверь, забралась внутрь и схватилась за штурвал. Вспомнив, как Аарон вводил координаты на панели управления, Вера отыскала на трехмерной карте Геном и приложила ладони ко рту, ожидая расчета времени маршрута. Шесть часов. Вера нахмурилась, ведь сюда они летели восемь. Прокрутив карту, она заметила красную точку на окраине второго округа. Приблизив ее двумя пальцами, Вера увидела небольшой значок с молнией. Ей не хватит заряда аккумулятора, чтобы долететь до конечного пункта назначения. Винтокрыл предлагал остановиться в гараже Емельяна, но соваться к нему, решив спасти всех бессмертных, точно было нельзя. Проклятье.

Вера запустила двигатель в режиме автопилота и, пока винтокрыл набирал высоту, выискивала способы уменьшить потребление энергии. Выключить подсветку. И кондиционер. Снизить скорость. Лететь на минимальной высоте. Отрубить вспомогательные системы: музыку, отопление, подогрев. Вера отметила галочкой все предлагаемые функции и проверила дальность полета: та увеличилась на полтора часа, и теперь красная точка переместилась на окраину первого округа. Вера с облегчением выдохнула и откинулась на спинку сиденья. Она категорически не хотела вновь разговаривать с