— Лично я не собираюсь уезжать в Уилтон. Если тебе так нужно, поезжай, я же останусь здесь, — заявила Мария, полностью совладав со своим голосом.

— Куда мы поедем, а куда нет, решаю я, мадам!

— Я никуда не поеду, Вилл. Поезжай сам, если хочешь.

— Это тебе так хочется. Тебе хочется, чтобы я уехал подальше. Может, тогда ты отправилась бы в одиночестве в Элтгем к папеньке, сама, без мужа, который тебя связывает. Ты мечтаешь о том, чтобы возвращению своей золотой Марии обрадовался король, не говоря уж о Стаффорде. А Стафф непременно ждал бы тебя там, Мария.

— Оставь меня в покое, Вилл! Я сыта по горло твоими злобой и ненавистью. Наш брак состоялся не по моей воле! И не я покинула супружеское ложе в Плэши. И не по своей воле я родилась с именем Буллен, однако же случилось именно так. Пожалуйста, будь любезен, оставь меня в покое!

— Полагаю, ты и Стаффорда полюбила не по своей воле, Мария? Стоит тебе его увидеть, ты вся загораешься, как факел, хохочешь над каждой его шуткой, улыбаешься ему, когда видишь на другом конце зала. — Вилл взялся рукой за дверь, но уходить не спешил.

Мария встала во весь рост у окна, и в лучах утреннего солнца, лившихся в комнату, ее густые золотистые волосы засияли, как нимб.

— Вы правы, милорд. Да простит меня Бог, это произошло не по моей воле. Просто так случилось. — Гордо вскинув голову, она смотрела через всю комнату прямо ему в глаза. Наступила удивительная тишина. Вилл все медлил уходить.

— В таком случае Бог да простит тебя, Мария, но Кэри не простят никогда. — Он, не оглядываясь, вышел из комнаты, но не стал громко хлопать дверью, как ожидала Мария. Дверь осталась широко распахнутой, и за ней не видно было ничего, кроме полутемного коридора.

Солнце поднималось все выше, а Мария не покидала своей комнаты. Хотя окно и выходило на юг, кирпичные стены не пропускали зной внутрь почти до конца дня. И, если бы Вилл не разгорячился так от злости, он бы заметил, что в комнате прохладно, и не стал бы жаловаться на невыносимо жаркий день. Мария поболтала с Нэнси, вышивая, а девушка тем временем штопала шелковые чулки, которые Мария больше не могла позволить себе выбрасывать, когда на пятках появлялись маленькие дырочки. Вместо ленча они съели немного фруктов и запили прохладной мальвазией. Мирно текла вторая половина дня, и Мария вовсе не думала о том, что Вилл отсутствует уже слишком долго, пока не пришел его лакей, Стивен, в поисках своего господина.

— А его конь, говоришь, на месте, Стивен?

— Ну да, миледи. Он грозился ускакать в Уилтон, в монастырь, только не ускакал — разве что украл у кого-то лошадь. Может, я его на берегу реки отыщу, хоть на него это не похоже. Да только здесь ему и поговорить-то не с кем: вся свита королевы в Бьюли, а короля — в Элтгеме. — Он поклонился, тряхнул волосами и, пятясь, сжимая в руках шапку, вышел из комнаты.

Мария подумала, что Вилл, должно быть, решил наказать ее, оставив в одиночестве. И напрасно. Она теперь сожалела о том, что сказала и сделала, да только изменить уже ничего нельзя. Наверное, он скорее возвратится, если она не будет находиться здесь, словно только и ждет его.

— Пойдем, Нэнси, посидим немного у фонтана.

— Но ведь он выключен сейчас. Забыли? Да к тому же там можно перегреться, госпожа, а вы знаете, что это опасно. В ящиках комода достаточно листиков мирта и розовых лепестков, а вот сапфиров, чтобы скрепить их, у нас совсем нет. Если хворь дойдет сюда, нам нечем защититься.

— Знаю, Нэнси. Но теперь вторая половина июля, а от заразного Лондона нас отделяет изрядное расстояние. Фонтан же — я и забыла, что он выключен. Тогда просто посидим в тени. Быть может, с реки повеет ветерок, как вчера.

— Хорошо, хоть река течет от нас к Лондону, а не наоборот, — смрада не слыхать. Гуртовщики говорят: там народ, что ни день, мрет сотнями.

Но не успели они начать неспешную прогулку под сенью аккуратно подрезанных ив, как в недвижном, душном воздухе услыхали голос Стивена. Мария уже успела понять, что сегодня слишком жарко, придется вернуться.

— Там Стивен, госпожа, вон он кричит и руками нам машет.

Обе женщины прищурились, всматриваясь в начало аллеи.

— Пойдем туда, Нэнси. Он зовет нас, однако не подбежал к нам. Должно быть, господин мой возвратился в крайне дурном расположении духа.

Чем ближе они подходили к Стивену, тем большая тревога охватывала Марию, и она наконец подобрала юбки и пустилась бегом, хотя по вискам и груди у нее потекли струйки пота. Когда они были уже совсем близко, Стивен повернулся и устремился назад, бросая отрывочные фразы через плечо.

— Господин, леди Мария. Перегрелся, я так понимаю. Да только дело-то в том, — он преградил ей путь, когда она потянулась за ключом от комнаты, — что он не просто сильно вспотел, его еще и трясет изрядно.

У Марии екнуло сердце.

— Боже правый! Только не это!

Нэнси с тихим вскриком отскочила назад. Мария сильным толчком распахнула дверь, словно хотела отогнать овладевающий ею ужас.

Вилл сидел за столом, согнувшись в три погибели, и мелкими глотками пил вино. В тишине комнаты отчетливо слышалось его неровное тяжелое дыхание. Он посмотрел на Марию невидящими, стекленеющими глазами.

«Как быстро все переменилось, — подумала она с нарастающим страхом и растерянностью. — Просто не верится!»

— Вилл! У тебя небольшая лихорадка? Вилл, пожалуйста, ложись в постель, а я оботру тебе лицо губкой. Поспишь немного, все и пройдет. Ты переутомился, а гнев лишил тебя последних сил. — Она взяла его за локти, помогая подняться. Рубашка на нем вся вымокла и прилипла к телу.

— В постель я не лягу. Мне надо отдохнуть… здесь… и выпить вина, холодного, а не этого горячего пойла. Скажи Стивену, пусть поищет в погребах.

Мария и оглянуться не успела, как Стивен схватил кувшин и умчался.

— Да, гнев совсем меня истомил, — проговорил Вилл, задыхаясь. — Надо было уезжать в Уилтон. Беда в том, что у меня и живот болит, в седле не удержаться. Завтра поеду в Уилтон. — Он сжал обеими руками ножку пустого кубка и застонал. — А можно поехать взглянуть на наш прежний дом в Дареме. Как мне хочется увидеть Дарем!

Мария намочила тряпочку в тазу и послала Нэнси за свежей водой.

— Никому ничего не говори! — прошептала она и предупреждающе сжала руку перепуганной девушки.

— Так это вправду потница, госпожа? — пролепетала та.

— Я молю Бога, чтобы не оказалось так. Ступай же, побыстрее! — Потом обратилась к мужу: — Вилл, давай! Надо уложить тебя в постель, тогда мы сможем за тобой ухаживать, и эта… эта лихорадка пройдет.

— Да. — Он уже уронил взлохмаченную голову на руки, но теперь с трудом поднял ее. — Да. У меня вдруг совсем не стало сил. Я слишком усердно трудился на благо Его величества. Однако, Мария, не давай мне уснуть, ни за что. Кто засыпает, тот уже не просыпается, если это потница. Только у меня не потница, этого быть не может. Я уже давным-давно не был в городе.