— Скажешь мне, когда ты будешь готова слушать, а не вести себя, как маленькая капризная Буллен, которую я знал когда-то. Мне куда больше нравится целоваться с тобой, чем мериться силами. Черт побери, Мария, всю дорогу от Элтгема я только об одном и думал — чем тебе помочь. Я не сержусь на то, что тебе не хочется попадать во власть другого мужчины. Да только этот мужчина любит тебя, счастье мое. Так отчего не довериться этому? А уж потом мы решим, следует ли нам связать себя друг с другом навсегда. Этого решения я тебе навязывать ни за что не стану, как и вообще ничего такого, что тебе не понравилось бы.

Она судорожно кивнула. Стафф разжал руки и помог ей встать. Мария перешла к другому стулу и рухнула на него, ухватившись руками за сиденье, чтобы не упасть: комната кружилась перед ее глазами. Ноги едва не касались ног Стаффа в большущих сапогах. Он же скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и продолжил:

— Я отвезу тебя в Гевер, раз уж тебе так хочется туда попасть. Не виню тебя в том, что у тебя душа не лежит оставаться среди этой кучи кирпичей, нагроможденной кардиналом Уолси, среди печальных воспоминаний. Но сперва надо раздобыть для тебя мужскую одежду, волосы уложить под шапку и…

— Но я не могу надеть вещи Вилла. Просто не могу!

— Конечно, не вещи Вилла. Я найду для тебя штаны небольшого размера, рубашку и короткий камзол. Что сапожки дамские — на это никто не обратит внимания. А поскольку выезжаем мы поздно, ты сильно взволнована, а я слишком долго был без тебя — к тому же я человек эгоистичный и куда сильнее тебя, если вздумаешь спорить, — мы заночуем на полдороге, в Банстеде, на известном мне маленьком постоялом дворе, и проведем завтрашний день вместе. А потом отправимся дальше.

— Банстед, — продолжал Стафф, — исключительно красивая деревушка, Мария. Отдохнуть там денек будет полезно для нас обоих. Стивена и твою горничную мы отправим вперед, в Гевер — сообщить, что через день приедем и сами. Пусть твой отец поломает голову. Не сомневаюсь, что он уже этим занят. Он ведь обвинял меня в том, что я заглядываюсь на тебя, — когда я не захотел брать предложенную им взятку за то, что держал Виллу должность, пока вы были в Плэши. Как я ни был осторожен, но это, возможно, было написано у меня на лице. Наша любовь была написана. Так, как она написана сейчас на лице у тебя.

— Сейчас нет, Стафф. Обстоятельства изменились.

— Как я уже сказал, мы обсудим это, девочка. Моя девочка. Я жду хотя бы одного поцелуя до того, как мы отправимся в путь, — в награду за то, что я доставлю тебя в Гевер в целости и сохранности, если уж тебя больше ничего не трогает.

— Я не стану целовать тебя, потому что ты обошелся со мной грубо. И ты мог бы, хотя бы ради приличия, пойти на могилу Вилла у часовни. Если помнишь, он когда-то был твоим другом.

— Я попросил Нэнси отвести меня на могилу еще до того, как пришел сюда, Мария. Я скорблю о его кончине и о том, что дети остались без отца, но не стану делать вид, будто это хоть на йоту уменьшает мою любовь к тебе.

Она продолжала упрямо молчать, устыдившись того, что незаслуженно упрекнула Стаффа в подобной черствости. Но в душе она должна быть настороже, должна сделать так, чтобы он доставил ее в Гевер без остановки на постоялом дворе, где она окажется с ним один на один. Она слишком сильно любит его, ей тогда с собою не справиться.

В дверь постучали, и в комнату вошел Стивен, прервав поток ее мыслей.

— Эти вот сойдут, милорд? — спросил он и протянул коричневые штаны и небесно-голубую рубашку.

— Молодец, Стивен. Это прекрасно ей подойдет. А рубашка удачно оттеняет затуманенную голубизну глаз твоей госпожи.

Стивен ухмыльнулся во весь рот и пошел разыскивать Нэнси. Стафф поднялся и отправился за лошадьми.

26 июля 1528 года

Дорога в Банстед

Ближе к полудню Стафф нанял паром, который переправил их с лошадьми на южный берег Темзы, в Лондон, где им предстояло свернуть на Большую Кентскую дорогу, ведущую к Геверу. Яркое июльское солнце уже выпило всю густую росу на окрестных полях, и путешественников окутал зной.

— Улицы Лондона, скорее всего, пустынны, — говорил Стафф, обращаясь к Стивену. Мария и Нэнси внимательно слушали. Их пугало то, что он отважился привести их прямо в Лондон, где потница нынешним летом, как утверждали, уносила сотни и тысячи жизней. Но Стафф стоял на том, что это самый короткий и самый безопасный путь. Мария не стала спорить и держала свои страхи при себе. Ей невыносимо было провести еще одну тяжкую ночь в стенах дворца, в комнате, где умер Вилл, обвиняя ее в свой последний час.

В то утро мало кто из крестьян трудился на полях и крошечных огородах, спускавшихся к самой реке. Случайные прохожие, подняв глаза, с интересом разглядывали направлявшийся к городу паром с четырьмя лошадьми и шестью людьми на борту. Редкая лодка проплывала по Темзе, всегда такой оживленной, да и по берегам было почти безлюдно. Паром проплыл мимо башен Ричмонда, теперь покинутого. В окнах опустевших покоев, как в пустых глазницах, отражались солнце, дворцовые причалы, турнирные поля, лужайки для игры в шары. Кругом стояла мертвенная тишина. Пока баржа упорно продвигалась к лондонскому берегу, где царил страх, путники больше молчали, чем говорили.

Потом за полем показался сам город с гордо вознесшимися шпилями церквей и жмущимися друг к другу под беспощадными лучами полуденного солнца убогими хижинами, крытыми соломой. Стафф уговорил своих спутников выпить немного вина и съесть взятые с собой фрукты: по дороге он собирался скакать быстро, без передышек. Мария бросила сливовую косточку в темные воды Темзы, и косточка тут же исчезла в глубине. Липкие пальцы она вытерла о штаны, подражая Стаффу, и на губах у нее заиграла улыбка.

— Возможно, вы чувствуете себя в штанах непривычно, Мария, но скоро убедитесь, что в этом есть свои преимущества. А кроме того, на мой взгляд, из вас и вашей Нэнси получились прелестные парни — верно я говорю, Стивен? И шпаги придают должный вид. А вот выбившиеся кудри, я думаю, лучше убрать под шапку. Конечно, шея у вас станет черной от дорожной пыли, но я не имею ни малейшего желания привлекать разбойников и всякий сброд на такую наживку, как молодые девушки.

Стивен рассмеялся его словам, но сам Стафф держался совершенно серьезно. Мария с огорчением заметила, что Стивен слишком живо реагирует на все, что бы ни говорил Стафф, повсюду таскается за ним, предупреждая малейшее желание. Своему собственному господину он никогда не служил с такой собачьей преданностью.

— Значит, это так опасно? — застенчиво спросила Нэнси. — Стивен говорит, что да.

— Стивен умен и готов ко всему, девочка. Мы помчимся в Банстед резво, а четырех спешащих всадников, уж поверь моему слову, никто не станет трогать.

Некогда оживленные набережные и пристани были безлюдны, и Стафф велел паромщикам причалить под Лондонским мостом. По обеим сторонам моста жались друг к другу жилые домики и лавки, и в их тени путники свели на берег лошадей, а Стафф расплатился с перевозчиками. Тем не терпелось поскорее убраться отсюда, оказаться подальше от проклятого города, и, едва получив плату, они сразу стали грести против течения, в сторону Гемптона.