Гордон совершенно преобразился, словно до этой минуты ничегоне произошло. На мгновение он показался почти молодым, глаза его сияли от любвии восторга.

– Это и есть ваша женщина? – спокойно спросил Эш.

Он не отрывал от нее глаз, даже слегка улыбался, но недвинулся с места, чтобы приветствовать ее или прикоснуться к ее протянутойруке. Говорил он медленно.

– Это и есть та женщина, ради которой вы убили ЭронаЛайтнера, ради которой вы пытались убить Юрия, ради которой вы любой ценойхотели заполучить мужчину-Талтоса?

– Что вы говорите? – спросил Гордон испуганнымголосом… – Если вы посмеете оскорбить ее словами или действиями, я убьювас!

– Я так не думаю, – ответил Эш. – Моядорогая, – обратился он к женщине, – вы понимаете меня?

– Да, – спокойно подтвердила она мягким тоном, иголос ее зазвенел, словно крошечный колокольчик. Она пожала плечами ивсплеснула руками, будто в порыве экстаза перед святым. – Талтос, –повторила она и печально кивнула и нахмурилась снова с невероятным отчаянием.

Была ли обреченная на смерть Эмалет столь красива иженственна?

Потрясенный, Майкл видел, как лицо Эмалет исчезло под градомпуль, пронзивших ее, как рухнуло ее тело! Не потому ли плакала Роуан? Или онапросто устала и потому глядела недоуменными, слегка увлажнившимися глазами наЭша. А тот в свою очередь смотрел на женщину. Что все это должно было означатьдля нее?

– Прекрасная Тесса, – сказал Эш, слегка приподнявброви.

– В чем дело? – спросил Гордон. – Чтопроисходит? Скажите мне, что случилось с вами обоими. – Он приблизился, ноостановился, очевидно не желая встать между ними. Его голос стал звучным инаполнился печалью. Это был голос оратора или, по крайней мере, человека,знающего, как оказывать влияние на слушателей. – Ох, боже мой, я вовсе необ этом мечтал – не о том, что произойдет здесь, в этом месте, в присутствиилюдей, которые воистину не в состоянии понять смысл происходящего.

Но Гордон был слишком переполнен эмоциями, чтобы можно былозаподозрить его в хитрости или неискренности, в том, что он пытается ихобмануть. Его жесты были уже не истерично беспорядочными, а драматическими,можно даже сказать – трагическими.

Эш стоял невозмутимый, как всегда, спокойно улыбаясь Тессе,а затем с удовольствием кивнул, когда ее маленький рот раскрылся в улыбке,отчего щеки чуть округлились.

– Вы очень красивы, – прошептал Эш и поднял ееруку к губам, а потом поцеловал свои пальцы и запечатлел этот поцелуй на еещеке.

Она вздохнула, распрямила шею, позволив длинным волосамупасть ей на спину, затем потянулась к нему, и он заключил ее в объятия. Онпоцеловал ее, но в этом поцелуе не было страсти. Майкл успел заметить это.Гордон встал между ними, обнял Тессу за талию и нежно отвел ее назад.

– Не здесь, прошу вас. О, пожалуйста, не надо, не так,как в публичном доме.

Он отпустил Тессу и приблизился к Эшу, сложив руки как длямолитвы и вглядываясь в него теперь без малейшего страха, как будто вдругувидел перед собой цель гораздо более важную, чем собственное выживание.

– Разве это место достойно брачной церемонииТалтоса? – спросил он почтительно, голосом звучным и умоляющим. – Гденаходится священнейшее место в Англии, где путь святого Михаила проходит черезвершину холма и разрушенная башня древней церкви Святого Михаила все еще стоитна страже?

Эш отнесся к его словам почти спокойно. Печальный, он слушалГордона, а тот продолжал говорить, охваченный волнением.

– Позвольте мне отвести вас туда, вас обоих, позвольтемне увидеть бракосочетание Талтоса на скалистой вершине холмаГластонбери! – Его голос стал тихим, а слова он произносил размеренно,неторопливо. – Если я увижу чудо рождения там, на священной горе, наместе, где сам Христос ступил на землю Англии, – где погибли старые боги ивознеслись новые, где пролилась кровь в защиту всего святого… Если я увижурождение взрослого отпрыска, увижу, как он обнимает своих родителей, –символ самой жизни… Тогда для меня перестанет иметь значение, буду я жить илиумру.

Он поднял руки, словно держал в них священный замысел, голосутратил чрезмерную нервозность, глаза прояснились и смотрели почти нежно.

Юрий глядел на него с нескрываемым подозрением.

Эш являл собой символ воплощенного терпения, но впервыеМайкл заметил в глубине его глаз мрачные искорки; даже его улыбка казаласьгорькой.

– В таком случае, – продолжал Гордон, – яувидел бы то, для воплощения чего был рожден. Я стал бы свидетелем чуда,которое воспевают поэты и которое снится старикам. Чуда, превосходящего все,которые я когда-либо знал, с тех пор как мои глаза научились читать, уши –слышать сказки, которые мне рассказывали, а язык научился образовывать слова,способные выразить сильнейшие склонности моего сердца. Подарите мне этипоследние драгоценные моменты – время для путешествия туда. Это не слишкомдалеко отсюда. Едва ли больше четверти часа – всего несколько минут для насвсех. И на вершине холма Гластонбери я вручу ее вам, как отец вручает дочь, моесокровище, мою возлюбленную Тессу, чтобы вы совершили то, чего оба желаете.

Гордон остановился, глядя на Эша, отчаянно спокойный иглубоко опечаленный, словно за этими словами скрывалось полное приятиесобственной смерти.

Он не обратил внимания на открытое, но молчаливое презрениеЮрия.

Майкла удивило полное преображение, произошедшее в старике,его безоговорочная убежденность.

– Гластонбери… – прошептал Стюарт. – Прошувас. Не здесь. – Он покачал головой. – Не здесь, – прошептал онвновь и умолк.

Лицо Эша не изменилось. А затем, очень мягко, словно сообщаяужасную тайну нежной душе, человеку, которому сочувствовал, великан заговорил –медленно, словно бы задумчиво:

– Соединения быть не может. Не будет и отпрыска. Онастара, ваше прекрасное сокровище. Она не может родить. Ее источник высох.

– Стара?! – Стюарт был ошеломлен, он не могповерить. – Стара? – прошептал он. – Вы сумасшедший. Как вымогли сказать такое?

Он беспомощно обернулся к Тессе, наблюдавшей за ним без болии разочарования.

– Вы сумасшедший, – повторил Стюарт громкимголосом. – Взгляните на нее! – вскричал он. – Взгляните на еелицо, на ее формы. Она великолепна. Я привел вас сюда, к супруге такой красоты,что вы должны пасть на колени и благодарить меня!..