Конечно, ты сам убил троих людей. А этот недостойныйподонок, этот сумасшедший, который заявляет, что держит в заключении богиню,убил Эрона».

Они выезжали из маленькой деревушки, уже почти исчезнувшей всгущающихся тенях. Каким нежным, ухоженным, мирным выглядел окружающий пейзаж.В другое время он попросил бы остановиться, чтобы пройти пешком вдоль дороги иполюбоваться чудесными видами.

Обернувшись, он с удивлением заметил, что Роуан наблюдает заним. Ее поза – она сидела боком, положив ноги на сиденье прямо позадинего, – как нельзя лучше подходила для такого занятия. Разумеется, ееполуобнаженные ноги выглядели бы великолепно, но увы… Она так низко натянулаюбку, что виднелась всего лишь часть бедра, обтянутого модным сверкающимнейлоном.

Он провел рукой вдоль старой кожаной обшивки и положилладонь на плечо Роуан. Она не возразила против такого жеста и лишь спокойновзглянула на Майкла огромными таинственными серыми глазами, одарив его чем-тогораздо более интимным, чем простая улыбка.

Майкл избегал ее все то время, пока они находились вдеревне, но теперь удивлялся своему поведению. Почему? Действуя импульсивно, онрешил сделать что-нибудь грубое, вульгарное.

Он наклонился, дотянувшись рукой до ее затылка, и быстропоцеловал жену, после чего снова откинулся на сиденье. Она могла избежатьэтого, но не уклонилась. И когда ее губы прикоснулись к нему, он ощутилмгновенную острую боль, а затем жар, который становился все интенсивнее…

«Люблю тебя! Боже милостивый, дай мне возможность испытатьэто еще раз!» – пронеслось у него в голове.

Он откинулся назад, глядя через ветровое стекло, наблюдая,как сгущается тьма на небе, которое быстро утрачивало последнее фарфоровоесвечение, потом склонил голову набок и закрыл глаза.

Ничто не могло остановить Роуан от безумной влюбленности вэто создание, которое не станет больше требовать от нее чудовищныхдетей, – ничто, кроме брачных клятв и ее воли.

Но Майкл не был уверен в надежности этих аргументов.Возможно, к нему никогда больше не вернется эта уверенность.

Через двадцать минут стало темно. Свет фар с трудомпробивался сквозь тьму, и невозможно было определить, по какой именноавтостраде мчится сейчас машина.

Наконец Гордон заговорил… Следующий поворот направо и потом,практически сразу же следом за ним, – поворот налево.

Машина свернула в лесную чащу, в гущу темных высокихзарослей – кажется, там были березы, и дубы, и даже несколько цветущих фруктовыхдеревьев: он не мог разглядеть их четко. Попадавшие под свет фар цветы отливалирозовым.

Вторая дорога была грунтовая. Деревья встречались все чаще.Быть может, то были остатки какого-то древнего леса, нечто вроде огромныхгустых массивов, когда-то плотно заселенных друидами. Такие леса в древностизанимали половину Англии и Шотландию, а возможно, и всю Европу – леса, черезкоторые прорубался Юлий Цезарь, ведомый безжалостной убежденностью, что богиего врагов должны или бежать от него, или погибнуть.

Луна светила ярко. Майкл увидел маленький мостик, а за нимоказался еще один поворот – и они подъехали к берегу маленького тихого озера.Далеко за водной гладью возвышалась башня, которой, возможно, владели ещенорманны. Вид был настолько романтический, что, несомненно, поэты прошлогостолетия сошли бы с ума от восторга, окажись они в этом месте, подумал он.Возможно, они даже сами и возвели эту башню, и она была одной из тех прекрасныхподделок, которые попадаются повсюду, так как недавно возродившаяся любовь кготике повсеместно преобразила архитектуру и стиль.

По мере того как они, постепенно объезжая вокруг озера,приближались к башне, Майкл получил возможность осмотреть ее с более близкогорасстояния. Это была круглая норманнская башня, довольно большая, возможно втри этажа, заканчивающаяся парапетной стенкой с бойницами. Окна были освещены.Нижнюю часть здания окружали деревья.

Да, это была именно норманнская башня. Он много повидалтаких в студенческие годы, странствуя по туристским дорогам Англии. Возможно,во время каких-нибудь каникул, подробностей которых теперь уже не могвспомнить, он видел даже именно эту башню.

Нет, вряд ли. Озеро, гигантское дерево слева – все этовыглядело почти совершенно. Теперь он смог разглядеть фундамент большего здания,возвышающегося над рухнувшими под воздействием дождей и ветров обломками.Несомненно, дальнейшее разрушение здания завершили спутанные заросли дикогоплюща.

Они проехали сквозь густую поросль молодых дубов, потерялииз виду башню, но затем выехали к ней снова – и вдруг оказались рядом. Майклразглядел пару машин, стоящих перед ней, и две крошечные электрические лампочкипо обе стороны громадных ворот.

Все очень цивилизованно, вполне пригодно для жилья. И каквеликолепно все сохранилось, без единой современной детали! Плющ обвивалсявокруг мортир-камнеметов, поднимался над незатейливыми арочными двернымипроемами.

Никто не проронил ни слова.

Водитель остановил машину на маленькой, покрытой гравиемплощадке. Майкл сразу вышел и огляделся. Он увидел пышно заросший английскийсад, разбитый в направлении озера и в глубину леса. Берега, покрытые только чтораспустившимися цветами. Их скромные краски были ему знакомы. С наступлениемтемноты венчики цветов сомкнули лепестки, и кто знает, какая красота может открытьсяглазу, когда взойдет солнце.

Собираются ли они оставаться здесь после восхода солнца?Огромная лиственница стояла между ними и башней – дерево, несомненно старейшееиз всех, какие когда-либо видел Майкл.

Майкл подошел к почтенному стволу, сознавая, что удаляетсяот жены, но не в силах поступить иначе.

И когда он наконец встал под огромный шатер из раскинувшихсяветвей дерева и взглянул вверх, на фасад башни, то увидел одинокую фигуру втретьем окне. Маленькая голова и узкие плечи. Какая-то женщина. Волосы не тораспущены, не то покрыты легкой вуалью – он не был уверен.

На миг вся сцена поразила его: призрачные облака, свет лунывысоко в небе, башня во всем ее своеобразном грубом великолепии…

Майкл слышал шорох шагов своих спутников, но не отступил всторону – он вообще не сдвинулся с места. Он хотел оставаться здесь как можнодольше и видеть все это: спокойное озеро справа от себя, воду, обрамленнуюизящными фруктовыми деревьями с бледными, трепещущими цветами. Почти навернякаяпонская вишня – то же дерево, которое весной цвело в Беркли, в Калифорнии, иот которого иногда сам воздух на маленьких улочках казался розовым.