В чуть более почтительной плоскости построен миф о Ра и Исиде. У Ра было секретное могущественное имя, которое он скрывал от остальных богов, однако он был уже так стар и слаб, что слюна текла из его рта. Исида обманула его, превратив его слюну в скорпиона, который больно ужалил бога. Она отказывалась вывести яд до тех пор, пока он не сообщил ей свое секретное имя[321]. Или миф об уничтожении человечества, в котором Хатхор находила наслаждение в убийстве смертных, но Ра пожалел о своем гневе и смог остановить богиню, лишь обманом опьянив ее[322]. Приписывание богам человеческих недостатков и слабостей не является чем-то новым для Египта, однако распространенность такого отношения в период позднего Нового царства позволяет предположить, что сакральное более не пользовалось прежним почтением. Фундамент культуры Древнего Египта дал видимые трещины. Если ничего нельзя принимать полностью всерьез, то что сможет объединять общество?

Сохранилось два важных документа, относящихся к концу правления Рамсеса III. Мы располагаем протоколом о тайном сговоре в гареме, который, судя по всему, стоил фараону жизни, а также длинным завещанием, подтверждающим право храмов на их собственность и причитавшиеся им ежегодные сборы после смерти фараона.

Протокол суда о заговоре в гареме якобы указывает, что Рамсес III составил следственную комиссию после своей смерти, поскольку он заявляет, что находится перед Осирисом. Посмертная власть и деятельность фараонов были официально признанными факторами в Древнем Египте, то есть это было нечто большее, чем просто набожная ложь, когда новый царь издавал указы от имени своего отца. Царь, бывший богом на этой земле и ставший богом в другом мире, нес ответственность за завершение своих земных дел, а оракул мог передать его указания, как если бы они исходили напрямую от него, а не просто были изданы от его имени[323].

Почивший фараон поручил двору расследовать дело и назначить наказание преступникам. Однако он был достаточно осторожен, возложив всю ответственность за назначение казни или иного наказания на членов суда, и таким образом очистил себя для ответа перед богами. «Что же касается всего сделанного, это они, которые сделали это, и пусть падет все, что они сделали, на их головы, ибо освобожден я и защищен я на протяжении вечности, ибо я среди праведных царей, которые (находятся) перед Амоном-Ра, царем богов, и перед Осирисом, правителем вечности»[324]. Хотя очевидно, что умерший фараон не желал брать с собой в иной мир никаких моральных обязательств, его отказ от ответственности и подчеркнутое закрепление бремени отправления беспристрастного правосудия за судом гражданских чиновников вместо того, чтобы поручить дело мести своему сыну и последователю, говорит о падении личного могущества и авторитета фараона. Судебная процедура полностью перешла от царя к чиновнику, который номинально действовал от его имени, однако по факту полностью вершил правосудие самостоятельно.

Во главе заговора стояла царица по имени Тия, пытавшаяся захватить трон для своего сына. Преступниками также были названы многие чиновники, имевшие доступ в гарем, как потому, что они предпринимали действия по поднятию восстания, так и потому, что знали о заговоре и не сообщили об этом. Многие маги-практики были обвинены в пособничестве, потому что продали свое чернокнижное искусство заговорщикам. Некоторые из преступников были скрыты под псевдонимами, отражавшими насмешливое негодование: Демон, Злодей из Фив, Ра Ненавидит Его и Ра Его Ослепит. Виновный царевич именовался Пентаур, которого назвали другим именем, при этом избегалось упоминание его тронного имени, которое заговорщики попытались ему дать.

Суд состоял из придворных чиновников: должностных лиц, писцов, царского гонца, военных, а также служащих казначейства. Они все принадлежали к тому же «классу», что и большинство преступников, и это обернулось серьезной опасностью, так как впоследствии открылось, что двое из судей были настолько неблагоразумны, что встречались с некоторыми из осужденных и «пировали там вместе с ними».

Подобная распущенность превратила этих двоих судей в подсудимых, и их «наказали отрезанием их носов и ушей из-за того, что они пренебрегли сделанными им хорошими указаниями» фараона.

Некоторые из убежденных заговорщиков понесли наказание за измену. «Они допросили их. Они нашли их виновными. Они установили их наказание. Их преступления схватили их». Таков деликатный способ сообщения о том, что они были казнены. С преступниками высокого ранга, включая принца Пентаура, поступили в соответствии с кодексом чести – их осудили, но не привели приговор в исполнение. «Их допросили. Они нашли их виновными. Они оставили их на их руках в зале допроса. Они умертвили себя сами. И не было сделано им ничего дурного».

Чтобы осуществить свой замысел, заговорщики обращались к колдовству. Их магия был направлена против пользующихся доверием придворных, чтобы «ослабить их тела», чтобы они не смогли раскрыть заговор или помешать ему. Кроме того, предполагалось, что изменники обретут сверхъестественные силы. Один из преступников попытался наложить заклинание на стражников гарема, чтобы те не заметили сообщений, проносимых заговорщиками: «Он начал делать восковые [фигурки] человечков, начертал на них надписи, чтобы надзиратель [гарема], Иррем, мог взять их с собой и обезвредить один отряд и заколдовать остальных, так чтобы одни слова могли влететь, а другие вылететь». Один из заговорщиков получил от мага свиток для наделения его необыкновенными силами, которые были предназначены только фараону. Он сказал магу: «„Дай мне свиток, который наделил бы меня силой и могуществом“. – И тот дал ему магический свиток (Рамсеса III), великого бога, и он начал творить божественную магию над людьми». Нам было бы интересно узнать, что же было написано в этом свитке, однако, без сомнения, речь шла о величайшем оскорблении царского величества: какой-то надзиратель за царскими стадами мог самонадеянно претендовать на магические силы самого фараона. Это еще один из симптомов нарушения сакрального характера государства и общественного устройства в то время.

Другой важный документ, которым умерший Рамсес III подтверждает права храмов Египта на их собственность, дает представление о необыкновенном богатстве жреческого сословия в конце Нового царства. На одиннадцатом году правления фараон разбил народ машауши, ливийцев с запада, и захватил более 40 тысяч голов скота. Две трети животных были подарены Амону: 28 337 «животных, которых могучий меч фараона привел [от] павших машауши и которые стали стадами, вновь предназначенными [для] отца его Амона-Ра, царя богов»[325]. Из Папируса Харрис, завещания в пользу храмов, известно, что у Амона было 400 тысяч голов крупного и мелкого рогатого скота и за одним из стад в Восточной Дельте ходили 971 машауши[326]. Из этого примера видно, как имущество богов возросло с процветанием империи.