что футляр почти несокрушим, а драгоценный камень вставлен так, что никому не открыть.

Никому, кроме носящего корону Каджи. Рубин во лбу Джардира запульсировал, когда пальцы обхватили набалдашник и повернули камень против запиравших отверстие магических тяжей.

Внутри оказался свиток из материала, который был хорошо знаком Джардиру со времен учебы в Шарик Хора. Человеческая кожа.

Последние слова женщина начертала кровью.

Шар’дама ка, я Кавривах, твоя правнучка. Хотя мы никогда не встречались, я с детства чувствовала тебя в моем сердце.

Это последний лист в ксаре. Все остальные ушли на запись истории Копья Ала, после того как нас с тобой разлучили. Они находятся в библиотеке и защищены, как это прощальное письмо, в ожидании славного дня, когда ты в этой или другой жизни сломаешь стены и вернешь принадлежащее тебе по праву.

Знай, Избавитель, что мы подвели тебя, но не предали и не пренебрегли нашим долгом перед Эверамом.

В летописях рассказано о десяти тысячах шарумах, которые остались охранять Копье Ала в твое отсутствие под предводительством твоих сына Шараха и дочери – моей тезки – Кавривах.

Но потом алагай завалили туннели и залили пещеру кипящим месивом. Шарах снова и снова предпринимал вылазки, чтобы отвоевать засыпанный туннель, но раскопки шли трудно и медленно, а воины делались уязвимыми. Каждая попытка стоила жизни многим, включая твоего сына. Сказано, Избавитель, что он умер на когтях алагай с именем Эверама на устах. Других уволокли во тьму, куда взор Эверама не проникает. С тех пор мы молились за аламен фэ.

Людей осталось меньше тысячи, когда Кавривах приказала запечатать ворота и приняла власть. Меньше тысячи воинов, и всего семь дама’тинг.

Они взяли много мужей, отчаянно стремясь сберечь семя сильнейших и мудрейших, однако ни мудрость, ни гадальные кости не предвидели того дня, когда гвилджи набросились на хозяев и проникли в детские. Из женщин выжили только моя мать и я, ее единственная дочь.

Я выносила много детей, Избавитель, но инэвера была такова, что мне выпало пережить всех. Сейчас, спустя двести одиннадцать лет, меня не укрепит даже священный кускус.

Знай, Избавитель, что я люблю тебя всем сердцем.

Да будет Эверам всегда вещать твоими устами.

Кавривах вах’Аджашт ам’Каври ам’Крас

Крас. Легендарное племя времен Каджи, существовавшее до того, как Избавитель умер и фракции его последователей образовали красийскую нацию.

– Благослови тебя Эверам, прародительница, за ужином в Его великом Небесном зале, – прошептал Джардир. – Твоя жертва не останется невоспетой.

Он вернул свиток на место, сунул за пояс футляр, поднялся и пошел к Трону черепов. Казалось, что корону объяло пламя, когда он воссел на него и в полной мере воспринял мощь ксара – великих меток, духов павших и самого Эверама.

Он простерся сознанием вдаль, но не по тому пути, что отделял от живущих Кавривах, а другим, мнившимся еще более дальним и ведущим на поверхность Ала. Сквозь рев струящейся магии, за многие мили, за пределы Зева Бездны. На поверхности была ночь, и его энергия преодолела расстояние мгновенно, быстрее мысли.

– Дживах.

Инэвера отозвалась немедленно:

– Муж мой, правда ли это ты?

– Я не знал твоего имени до дня нашей свадьбы, а после понял, что знал его всегда.

– Я тосковала по тебе, любимый, – сказала Инэвера.

– И я, солнце моей жизни, – прошептал Джардир. – Но сейчас должен говорить с Дамаджах. Мы соединены с Шанвах, Пар’чином и его дживах ка.

– Дамаджах, – Пар’чин поклонился, хотя та находилась за тысячу миль, – прошу простить за то, что сбросил твоего мужа со скалы.

Инэвера горько рассмеялась, но это был благоприятный звук.

– Пар’чин, я умоляла мужа дозволить мне отравить твой чай в тот день, когда ты явился к нам с копьем, которое похитил из гробницы Каджи. Ты знал об этом?

– Ахман сказал мне, – кивнул Пар’чин.

– Я часто жалела, что не воспользовалась моментом, – сказала Инэвера. – Больше не жалею. На все воля Эверама. Что случилось, тому было суждено случиться.

– Тогда какой смысл во всем, если выбора нет? – спросила Ренна.

– Выбор есть всегда, Ренна ам’Тюк, – ответила Инэвера. – Существует высшая сила, которая превращает бесконечные варианты будущего в конечные. Но Эверам продвигает нас к правильным, как пешки по игральной доске.

Ренна закатила глаза, но промолчала.

– Преклонись со мной перед троном, – шепнула Шанвах отцу, и оба опустились на колени.

– Шанвах? – окликнула Инэвера. – Племянница, это ты?

– «Отправляйся с отцом, – процитировала шарум’тинг. – Повинуйся ему и охраняй его в странствии. Не возвращайся без Избавителя или надежных сведений о его участи, даже если это займет тысячу лет».

Она уперлась ладонями в пол и дотронулась лбом до костей героев:

– Я исполняю миссию, Дамаджах, и останусь верной, даже если это займет тысячу лет.

– Твоя доблесть безгранична, племянница, – ответила Инэвера, и Шанвах беззвучно всхлипнула.

– К нам должен подключиться еще один человек, – произнес Джардир.

Инэвера ответила медленным, долгим выдохом.

– Лиша Свиток.

– Это станет препятствием? – осведомился Пар’чин. – Речь идет о Шарак Ка.

– Твои слова истиннее, чем ты сознаешь, Пар’чин, – сказала Инэвера. – По всей Тесе бушуют пожары и рушатся города.

Глаза Пар’чина округлились, но Джардир не дал ему времени заговорить вновь. Он простерся сознанием дальше, за сотни миль отыскал знакомую ауру Лиши и окружил ее резонирующими метками.

Не так ли жили мозговики? Никогда и нигде не разлучаясь друг с другом мысленно? Нечеловеческий, чуждый образ существования.

– Графиня Свиток. – Он выдержал официальный тон, но в душе вскипело совсем другое чувство.

Лиша Свиток родила ему дитя. Она навсегда останется ему женой, и все об этом знали.

Ее прерывистый вздох тоже расслышали все.

– Ахман?

– Да, и еще я, – вмешался Пар’чин.

– И мы с Шанвах, – добавила Ренна.

– И…

– …Инэвера, – докончила его дживах ка голосом, который напомнил шуршание шелка под лезвием бритвы.

– Ночь!.. – выдавил Пар’чин, когда им рассказали о том, что происходит на поверхности.

– Долгая ночь Шарак Ка, – согласился Джардир. – Энджирс и Доктаун – меньшее из того, что мы потеряем, если она затянется и затемнит средоточие нашей силы.

– Есть только один способ это остановить. – Ренна сжала рукоятку ножа.

– А из Милна что-нибудь слышно? – Пар’чин не сумел скрыть отчаяния. – Хотя бы пивные байки?

– Демоны оборвали связь с севером, – ответила Лиша. – Ближняя разведка докладывает, что алагай построили в предгорьях Милна великие метки. Ни один вестник так и не прорвался. Что бы ни происходило в Милне, он отрезан.

Послышался знакомый стук гадальных костей Инэверы. Все умолкли.

– Вижу город в горах, – прошептала Инэвера. – Най там сильна.

– Без