— Сон? Я сейчас приеду. Ради бога, никомуне открывай дверь.

Я повесила трубку.

— Я должна была догадаться, —прошептала я.

Письма действительно перестали приходить,когда он появился. Тут он прав. И он не мог, просто не мог ничего знать обаварии и еще об очень многих вещах, если только… не услышал о них от гадалки.Что тогда сказала Анна? Я придумываю новую реальность. Конечно, ему даже непришлось взять на себя этот труд. Он выдал себя за бывшего военного, и, узнав оРомане Родионове, все остальное я придумала сама. Ему осталось только со всемсогласиться. Мне дали подсказку, и я обрадовалась. Все логично, просто и ясно.Выдумка, которая предпочтительнее правды. — Я должна быладогадаться, — повторила я. Надпись на книге — вот ключ к разгадке. Братпредал брата, дал показания в суде, это сбило меня с толку. Роман поплатился зачужую вину, взяв чужой грех. Все так просто, что вывод напрашивается сам собой.Только Анна права, он великий путаник. Это он предал брата, воспользовался егодоверием, а потом убил его. Надпись в книге Иоанна… Иуда, с его точки зрения,вовсе не предатель. Он герой, он выше Христа, что ему какой-то моралист изГалилеи, он сам почти бог. Во всем виновата Анна, эту мысль он хотел мневнушить. Конечно, Анна. А он Ангел. Спустился с небес, но нарушил обет и теперьисчез. Конец истории… Анна, боже мой, Анна…

Я вскочила, бестолково заметавшись по комнате.Схватила трубку, набрала номер. Семь гудков, дольше не было сил ждать. Набраланомер Олега.

— Где ты? Поезжай к Анне. Я тоже едутуда. Я уверена, он там.

— Ульяна, не надо никуда ехать. Яотправлюсь к ней, а ты жди меня дома и, если что, сразу звони в милицию.

— Он не погиб? Роман Родионов не погиб?

— Считается, что погиб при попытке кбегству. Но трупа никто не видел. Его унесла река. Ульяна, я тебя не спрашивал,не решался спросить… Михаил… Как давно ты его знаешь? При каких обстоятельствахвы познакомились?

— У Романа была на плече наколка? —перебила его я.

— Была. И еще: любовником гадалки былмладший брат.

— Олег, поторопись. Я боюсь, мы опоздали.

Я бросила трубку, на ходу надела куртку ивыбежала из дома. Вспомнила, что забыла ключи от машины, жалко всхлипнула,понимая, что теряю время. В темноте сверкнули фары, я выскочила на дорогу,размахивая руками.

— Ты что, спятила? — завопилводитель, открыв дверь.

— Помогите, пожалуйста, моей сестреплохо.

— Где сестра-то?

— Я объясню, куда ехать.

Когда мы собрались ехать к Платонову, онпросто сбежал из моей квартиры. Ему надо было попасть в дом раньше нас. Мы едваего там не застали. И когда я звонила из библиотеки, а Платонов не ответил… они не мог ответить, раз сидел рядом. А там на крыше он повторил слова Платонова…Вряд ли это совпадение… Парень в черном свитере, лица которого я не видела,лже-Платонов, глухонемой… В нем живет великий актер. Возможно, в этом главнаяпричина: сыграть все роли?

— Вам плохо? — участливо спросилводитель.

— Все нормально. Если можно, побыстрее.

На кухне, в квартире Анны, горел свет. Явыскочила из машины, забыв расплатиться, водитель об этом тоже не вспомнил.Дверь была не заперта.

«Я опоздала», — с тоской поняла я,толкнула ее, и она открылась. Я сделала шаг. В квартире кто-то был. Кто-тотихонечко насвистывал. Я пошла в направлении кухни. В узком коридоре на полулежала Анна. Глаза ее были закрыты, лицо бледное, на груди булавкой приколота,записка «Прости». Над ней стоял Михаил с веревкой в руке, услышав меня, поднялголову и улыбнулся.

— Ну, вот и ты. Был уверен, чтоприбежишь. Ты умненькая. Догадалась. Впрочем, я сам виноват. Стоило следить засвоей речью. Досадная оплошность.

— Что ты с ней сделал? — тихоспросила я.

— С Анной? Она отдыхает. Она себя скверновела. Подозревала меня. Чувствовала. У этой девчонки редкое чутье. Когда я еевыбрал, думал, будет весело, но она только била поклоны своему богу. С тобойкуда интересней.

— Ты был там? Ты был у гадалки?

— Сидел в соседней комнате, все видел ислышал. И подсказывал, что и где сказать. Достижения цивилизации. Эта дура самани на что не способна. Ты мне понравилась. Очень. Красавица и умненькая. Олюбви мечтала. — Он опять улыбнулся.

— Ольга с Людмилой тоже были у нее?

— Они? Нет. Я их выбрал, когда решилпознакомиться с тобой поближе.

— Ты убил их только для того…

— Ну, ну… не болтай чепухи. Их погубилисобственные грехи. Мир такой, каким мы его воображаем, они вообразили, чтоочень грешны.

— И Горбовский вообразил?

— Горбовский мог понять, в чем дело. Несразу, но мог. И поломать мне игру.

— Но зачем все это? — жалко спросилая. — Какой смысл?

— Смысл? — удивился он. — Какойможет быть смысл в этой жизни? Просто игра…

— Кем ты себя вообразил? Богом?Вершителем человеческих судеб? Ты просто псих, ты больной сукин сын.

— Не смей меня так называть, — покачалон головой. — Ты… ты такая же, как и все. Цепляешься за дурацкую мораль. Ая думал, ты любишь меня. Любишь по-настоящему, слепо веря: я есм твойбог, — громко сказал он, вскинув голову, и опять засмеялся, бросил веревкуи шагнул ко мне, а я с опозданием поняла, что не успею добежать до двери, неуспею закричать.

Он схватил меня, стиснул рот рукой.

— Давай посмотрим на звезды, девочка. Тылюбишь смотреть на звезды? Я обожаю.

Он потащил меня к двери, я не сопротивлялась,берегла силы. Он поволок меня по лестнице на крышу. Я надеялась, что дверьокажется запертой, но тут же подумала, что он, должно быть, хорошо изучил иподъезд, и дом, придумывая для Анны испытания. Я отчаянно толкнула его,попыталась укусить за руку, но сразу поняла, что это не поможет, в нем былачудовищная сила, с которой не справиться. Он пнул дверь ногой, и онараспахнулась.

— А вот и звезды, девочка. Видишь?

Он разжал руку и поцеловал меня. Мы стояли накрыше, внизу простирался сияющий город, а над нами горели звезды. Было так красиво,что захватывало дух.

— Теперь ты можешь кричать, все равноникто не услышит. Но лучше не надо, лучше поцелуй меня.

— Ты меня предал; — сказалая. — Ты хотел меня убить, там, на крыше.