— Для него это был крах… полный. И нетолько крах карьеры. Тут все значительно сложнее. И страшнее. Брат был смысломего существования. Понимаете? Он был его семьей, его другом… всем. АнтонПетрович выступал свидетелем на суде, вынужден был давать показания противбрата. Собственно, он сам и обратился в милицию, когда его подозрения перешли вуверенность. Думаю, он считал, что брат болен. Наверное, какие-то основания унего для этого были. Бог знает что пережил мальчишка в этой нелепой войне. Ноэкспертиза признала Романа Родионова вменяемым. Так что сумасшедшим он не был.Работу Антон Петрович бросил, устроился то ли дворником, то ли сторожем. Потомя потеряла его из вида. Кажется, он уехал из города. Думаю, для милиции несоставит труда… Но после вашего рассказа… все очень похоже на тот случай.По-моему, Роману дали пятнадцать лет, а это значит, он еще в тюрьме. Еслитолько амнистия… Такое возможно?

* * *

Уже из машины я позвонила Олегу.

— Будут новости, сообщу, — буркнулон, чувствовалось, что у него нет времени на разговоры.

— Куда теперь? — спросил Михаил.

— Домой, — ответила я. — Олегвсе узнает об этом Романе Родионове. Этот тип каким-то образом выбрался изтюрьмы, возможно, бежал…

— Нет, — покачал головойМихаил. — Он погиб. Через три месяца после суда.

— Откуда ты… — начала я иосеклась. — Ты его знал… Ты бывший военный, а он… он был твоим другом?

— Даже больше, если это возможно.

— Он спас тебе жизнь? И ты не веришь, чтоон виновен?

— Конечно, нет. Он и не был виновен. И онлюбил своего брата.

— И взял чужую вину на себя?Конечно, — пробормотала я. — Все эти разговоры об Иуде, все этинелепые выдумки. Он предал брата, и брат погиб. Донес в милицию на невиновного,сфабриковал улики и даже свидетельствовал против него на суде. А теперь этотсукин сын взялся за старое. Но грех не дает ему покоя, и он придумал всю этунелепую историю с Пятым Евангелием. Невероятно. Теперь его найдут…

— Я ищу его не один год. Если он в городе,то под другим именем и, скорее всего, с другим лицом. Не знаю, мучает ли егосовесть, но одно несомненно: от старых привычек он не отказался.

— Но почему ты не сказал мне сразу?Почему? Зачем понадобилась эта выдумка с Ангелом-хранителем?

— Это не выдумка. Я действительно твойАнгел-хранитель, — улыбнулся он. — Я ни минуты не верил, что Ромкавиновен. Чушь. Но он молчал, как проклятый. Он очень любил брата. Тот ему былвместо отца, понимаешь? И он пошел за него в тюрьму, хотя должен был понимать,брат вряд ли угомонится. Подождет, когда страсти утихнут, и опять возьмется застарое. Я с самого начала подозревал Антона. Достаточно было взглянуть на него.Глаза прятал, трясся весь… Когда Ромка погиб, я ушел из армии, чтобы было времяи возможность разобраться в этой истории. Но Антон исчез из города. Я пыталсяего найти, безрезультатно. У меня есть друзья в милиции, от них я и узнал отебе, точнее, об этих странных несчастных случаях. Латунина права, все оченьпохоже на то, что происходило тогда. И я понял: он здесь. А еще я понял, чтотебе нужен Ангел-хранитель.

— Я вроде подсадной утки, да? —спросила я с горечью.

— Дурочка, — засмеялся он. —Какая ты дурочка.

Мы остановились возле моего подъезда. Менядушила обида, мне не хотелось его видеть, но, когда он пошел за мной, я невозражала. Он гремел посудой на кухне, а я вжалась в кресло и пыталась боротьсясо слезами.

— Хочешь чаю? — спросил он,заглядывая в комнату.

— Нет. Спасибо.

Михаил подошел и присел на корточки рядом сомной.

— Чего ревешь?

— Я не реву.

— Глупо врать своему Ангелу.

— Ты не Ангел, — покачала яголовой. — В этом все дело.

— Прости за ту глупую выходку на крыше. Ябыл уверен, что ты не прыгнешь. И страшно испугался. У меня до сих пор сердцесжимается, как вспомню.

— Ты мне врал.

— Я должен был понять, на чьей тыстороне.

— Теперь знаешь?

— Теперь это безразлично. Кем бы и с кемты ни была, это не изменит моего отношения к тебе.

— Ты не мог бы выражаться яснее? —нахмурилась я.

— Буквально в трех словах? —улыбнулся он.

— Ужасно противно навязываться, —усмехнулась я и смущенно вздохнула, потом спросила:

— Ты женат?

— Нет.

— Но есть человек… — Он приподнялся ипоцеловал меня. — В тот момент, когда я увидел тебя, все остальноеперестало иметь значение. Я всегда буду рядом. Даже если ты выберешь этогопарня, я буду твоим Ангелом-хранителем.

— С чего ты взял, что я… мы с Олегом едвазнакомы. — Он сжал мою руку.

— Тогда тебе только остается поверить… —И он опять поцеловал меня.

— А как же правило Ангела-хранителя, окотором ты мне рассказывал? — улыбнулась я. — Если Ангел полюбитземную девушку…

— Он лишится бессмертия, — засмеялсяМихаил и сказал серьезно:

— А на фига мне оно, когда есть ты? Лучшемиг с тобой, чем вечность без тебя.

* * *

— Вот мы решили, что спятивший психологзаварил всю эту кашу, — рассуждала я вслух, поглаживая плечоМихаила. — Но он не мог все это проделать в одиночку…

— Как ты не можешь отвлечься от своихмыслей даже рядом со мной, — усмехнулся он и чмокнул меня в нос.

— Извини. Просто я…

— Просто ты очень любопытна.

— Я хочу разобраться. Что в этом плохого?

— Пусть менты разбираются.

— Ты посвятил этому делу многие годы…

— А теперь хочу быть просто счастливым.Что в этом плохого, — передразнил он. — Этому типу стоит сказать спасибо.Если бы не он, мы могли бы никогда не встретиться. Бр-р, — передернул онплечами. — Подумать страшно.

— Что это за наколка? — ткнула япальцем в татуировку на его плече. — Она что-нибудь означает?

— Так, глупость. Мальчишество. Всекололи, и я за компанию.

— Расскажи мне о себе.