никогда не спасусь, а человек не может вечно жить в страданиях. Мы хотим быть счастливыми даже в самые дурные и тяжкие времена.

   А несколько ночей спустя в темницу ко мне пришел Веточка.

***

Он мягко растолкал меня и, приложив палец к губам, поманил за собой. При нем был шарик размером с детский кулачок, источающий тусклое сияние – один из тех светильничков, что делали в здешних мастерских. Они заполнялись светящимися нитями, а свет можно было приглушить или сделать ярче, проведя по шарику рукой.

   Миновав несколько переходов, мы забрали из другой темницы Некруту. Встречавшимся по пути стражникам Веточка показывал какую-то печать, и его пропускали. Мы долго петляли по подземным ходам и наконец выбрались в пещеру, возле которой стояла крытая повозка, запряженная парой лошадей. Веточка дал нам вещи переодеться, и мы с Некрутой забрались в повозку, а сам он сел править.

   Мы держались подальше от больших городов и останавливались лишь затем, чтобы сменить лошадей, поспать и перекусить. Почти не разговаривали; Некрута время от времени порывался, но я пресекала попытки и лишь смотрела в окно. Дорога впереди длинная, успеем наговориться.

   Не верилось, что я покидаю Чиньянь. Когда-то я не чаяла вырваться отсюда; теперь же зеленые поля, уступами спускавшиеся к широким рекам, поросшие лесом горы с гремящими водопадами, пустынные широкие дороги средь бескрайних просторов стали казаться мне удивительно красивыми. Я прощалась с местами, где встретила Айю. Слез не было, но на сердце легла горькая печаль; я знала, что никогда в жизни его не забуду.

   Веточка тоже был не в настроении болтать; лишь однажды я спросила его, не будет ли у него неприятностей из-за того, что он нас выпустил, он сказал, что нет, и я оставила его в покое.

   Через неполных три дня мы прибыли портовый город и направились прямиком в гавань. Веточка договорился насчет нас с капитаном, заплатил ему и сказал Некруте подождать меня на корабле:

   - Я хочу попрощаться с Малинкой.

   Некрута поднялся на борт, а мы остались на берегу. Стояла жара, запах местной вонючей снеди смешивался с крепким соленым запахом моря. Мимо нас, то и дело толкаясь, сновали обливавшиеся потом носильщики с кулями, водоносы и посыльные. Мы отошли немного в сторону, подальше от суеты.

   - Спасибо, теншин, - сказала я.

   - Не стоит, – ответил Веточка.

   Он дал мне свиток, завернутый в кусок мягкой тонкой кожи, и еще один, поменьше. Я развернула второй: это была заколка с лазурной бабочкой, подарок императора.

   - Я не могу это взять!

   - Это подарок. Он принадлежит тебе. Возьми.

   Я спрятала шпильку в карман.

   - У тебя точно не будет неприятностей из-за нас?

   Веточка покачал головой:

   - Не беспокойся об этом.

   - С него станется, – сказала я. - С этого…

   - По-моему, ты неверно судишь о нем, - прервав меня, сказал Ами. – А ведь вы столько времени провели вместе.

   - Он меня чуть не казнил! – вспыхнула я. – За то, чего я даже не делала!

   - Но ведь не казнил же.

   - И запер в темнице…

   - Ты пыталась его обокрасть.

   - Он первый начал!

   - Сначала он этот шлем пытался у ваших купить, – сказал Веточка. – Ты не знала? Они же все равно не смогли бы его изготавливать.

   - А это не его дело. Не хотели продавать – и не продали.

   - Шлем не шлем, а ты его обманула. Как думаешь, легко ему было такое узнать?

   - А мне легко было узнать, что он убил… - я умолкла, не в силах выговорить это.

   - Кого? Ты видела, как он убил кого-то?

   - Нет, но он сам…

   - То есть – не видела, – заключил Веточка, давая понять, что без доказательств мои обвинения не стоят выеденного яйца.

   Я не стала продолжать, поскольку мне больно было вспоминать об Айю, но в запасе ещё много чего оставалось.

   - Меня пытали!

   - Приказы отдавали другие люди. Он был при смерти – как, будучи в беспамятстве, он мог им помешать?.. А придя в себя, он помчался к тебе сразу же, хотя лекари не велели ему подниматься с постели. Он переживал о тебе, даже считая, что ты его отравила.

   Я возмущенно пыхтела, не зная, что возразить.

   - Ты его очень обидела.

   - Я?! Этого людоеда… - начала я, но, встретив взгляд Веточки, тут же заткнулась.

   - Ты не задумывалась о том, кто те девушки, что работают в Жемчужной горе? – спросил он.

   Я сказала, как-то не до того было.

   - А ты подумай.

   Я наморщила лоб. Неужели…

   - Вот именно, – читая по моему лицу, сказал теншин. – Каждая из них в свое время появлялась в Золотом дворце как невеста императора. И каждый раз выяснялось, что нужен им был не он сам и даже не трон, а приблуды. Вот что им было интересно. В конце концов все они получили то, за чем пришли. Никто их не держит в Сам Сунь насильно. Они свободны уйти, подписав обязательство хранить тайну. Но ни одна не сделала этого.

   Пропавшие невесты! Девять девок, которые… Я раскрыла рот. Ох ты ж ежик…

   - Ты была первой, кому он поверил. Впервые за много лет.

   - Но выбрал-то он Ферфетку!

   - Как по-твоему, почему?

   - Почему-почему, – пробормотала я. – Понравилась потому что.

   - Ответ неверный, – сказал Веточка. – Подумай еще.

   Капитан крикнул с корабля, что пора: забирайся, а то без тебя уедем. Мы с Веточкой крепко обнялись. Я взяла с него слово, что он непременно навестит меня в Белолесье.

   - Попрощайся за меня с Брунгильдой, хорошо? Я ведь так не успела с ней повидаться.

   Меня снова стали поторапливать, и я побежала.

   - Ничего не хочешь ему передать? – крикнул мне вслед Веточка.

   Я приостановилась на мгновение.

    - Передай, что мне жаль, - быстро проговорила я и бросилась к кораблю; меня втащили чуть не вместе со сходнями.

   Веточка стоял на причале, наблюдая, как мы отплываем; я махала ему, пока он