Мысль об этом неотступно преследует меня. Надеюсь, мои читатели поймут, насколько хрупки дети. Проблемы первых лет жизни могут иметь долгосрочные последствия. Недостаток ласки, жестокое обращение и / или равнодушие, отсутствие своего дома, семейные неурядицы, когда даже любящие родители не умеют правильно воспитывать детей, и многие другие испытания наносят юной душе незаживающие раны. И надо стараться излечить их как можно раньше.

Рахим, как и Кен Бьянки, был усыновлен. Оба мальчика не избежали трудностей с принятием в семью. Обоих с раннего возраста наблюдали социальные работники и медики. Оба в юном возрасте имели поведенческие проблемы. Однако нашлись люди (приемные родители, врачи, психологи и учителя), которые протянули Рахиму руку помощи. И каждый раз, когда в жизни проблемного ребенка появляются такие люди, появляется и надежда.

От всех приемных детей в прошлом отказывались. Начать с того, что их покинули биологические родители: из-за гибели, болезни, нарушения закона, нежелания или неспособности заботиться о ребенке и по тысяче других причин, которые у взрослых считаются вескими.

Ребенок не понимает разницу между зависящими и не зависящими от нас обстоятельствами. Так, например, дети разведенных родителей верят, что если бы они вели себя по-другому, то могли бы волшебным образом восстановить ту семью, в которой когда-то появились на свет. Сыну или дочке не верится, что к разводу приводят исключительно противоречия между родителями. Точно так же они не сознают, что раздельная жизнь папы с мамой ничуть не уменьшает любви каждого из них к ребенку, пусть и на расстоянии. Развод может даже облегчить ребенку жизнь в зависимости от того, какими были прежде взаимоотношения родителей и внутрисемейная атмосфера.

Усыновление поднимает и похожие, и более сложные вопросы. Родители Рахима умерли, их пристрастие к наркотикам и разгульной жизни оказалось сильнее любви к малышу, которого они произвели на свет. Рахим не мог отменить эту реальность, как не мог заставить свою мать отказаться от наркотиков во время беременности. И хотя ему не запомнилось время, проведенное в патронатной семье, осталась смутная боль отказов, подробностей которых он не знает. Ныне все это сказывается в его каждодневном взаимодействии с друзьями, учителями, а потом проявится на рабочем месте и в отношениях с женщиной, с которой он пожелает связать жизнь.

Но с момента усыновления у Рахима были солидарные друг с другом родители, а также психологи-консультанты. Он учится понимать, что попросить содействия в трудную минуту – это нормально. Что принимать помощь от окружающих – не стыдно. И что внутренних демонов, которые могут причинить много страданий любому из нас, можно подавить, что любви, радости, покоя и счастья в жизни гораздо больше, чем гнева и боли.

Кен Бьянки, Хиллсайдский душитель, научил меня, что каждый должен помогать нашим страдающим детям, хотя судьбе и Господу пришлось пару раз как следует встряхнуть меня, пока я не понял, что этот «каждый» – я сам.

В свою очередь, Рахим показал мне, как я ошибался, думая, будто не смогу полюбить ребенка. Теперь я вижу, что помогает именно безусловная любовь, вне зависимости от обстоятельств и мнения окружающих. Благодаря сыну я не только познакомился с жестокостью, которая прячется внутри даже самого нежно любимого проблемного подростка, но и воочию убедился, что лечение вполне реально, что можно обратиться за профессиональной поддержкой специалистов и помочь ребенку превратиться в нормального взрослого. Бывают моменты ярости, сомнения в собственных силах, но если собраться всем миром, то жутких историй, происходивших со многими детьми в прошлом, удастся избежать. Даже Рахим, столкнувшийся с наследственной болезнью, знает, что ее можно контролировать, все равно как проблемы с щитовидной железой или диабет в легкой форме, которые не лишают людей долгой жизни, благополучия и успеха в любой избранной профессии.

Можно ли было помочь Кену Бьянки, ныне уже перевалившему за середину жизни, если бы окружающие протянули ему руку помощи? Как знать. Ведь даже получив помощь, он все равно мог выбрать насилие в качестве способа справиться с непреодолимым гневом. В жизни нет никаких гарантий, но если мы, взрослые, не протянем детям руку, то не останется и надежды.

Каков же конец этой истории? Для кого-то – родителей, детей и близких жертв – это жизнь, полная боли, едва затянувшаяся рана, которую легко разбередить знакомой песней, фотографией или мыслью о том, как все могло бы обернуться.

Сын Кена Бьянки также входит в число его потенциальных жертв. Когда я в последний раз общался с мальчиком, он был чуть старше Рахима к моменту усыновления. Я сидел за кухонным столом, держа Шона на коленях; перед ним стояла тарелка зеленой фасоли с кленовым сиропом. Малыш играл с липкими стручками, выстраивая из них поезд. А когда почувствовал минутную усталость, потер ладошкой голову, оставив на волосах гадкую кляксу, знакомую всем родителям, чьи дети любят поиграть с едой.

И отец, и мать обожали Шона. А еще он был очень похож на маленького Кена.

Знает ли мальчик, кто его папа? Понятия не имею. Я много лет не встречался с его матерью: вряд ли ей хочется видеть человека, который напомнит ей о месяцах ада, когда ее возлюбленный внезапно превратился в маньяка, насильника и душителя.

Будет ли сын Бьянки бояться себя самого? Надеюсь, что нет. Шеф Мэнган, который после выхода на пенсию продолжает возглавлять полицейское управление в Спокане, штат Вашингтон, предлагал семье любую помощь, какая только понадобится, и я уверен, что он не откажется от своих слов и теперь. Нуждался ли в этой помощи Шон? Искала ли ее Келли? Или мальчик ничего не знает о жутком прошлом своей семьи?

Пожалуй, это не имеет значения – пока не найдется глупец, который объявит сына подобием отца. Но прошлое Кена и Шона совершенно различно. Им довелось перенести разные испытания. И все же потеря биологического отца, человека, который по-настоящему его любил, сделала мальчика еще одной жертвой Хиллсайдского душителя.

Женщинам, добивавшимся расположения Кена, как и других серийных насильников и убийц, нельзя помочь повысить самооценку, пока они сами не поймут своих ошибок. Они взрослые люди, хоть и выставляют себя на посмешище. Их положение печально, но ведь у них есть выбор. Они живут в свободном мире. Всегда существует возможность обратиться за помощью. Даже если они годами жили в кошмаре и подвергались насилию, теперь они могут решать за себя сами.

Анджело Буоно, кузена Бьянки, принявшего участие примерно в десятке убийств, сначала отправили в тюрьму Фолсом, а позднее – в исправительную колонию штата Калифорния. Всю свою взрослую жизнь он был трусом и предпочитал улизнуть от ответственности, вместо того чтобы встретить ее лицом к лицу. И если когда-то, еще до того, как он открыл собственное дело, Анджело удалось обмануть своих работодателей, которые уличили его в краже инструментов, то теперь ему было не отвертеться.

Через много месяцев после начала суда над Анджело Буоно я предстал на заседании в качестве свидетеля защиты. Я должен был рассказать, что мне известно и о чем мы говорили с Бьянки. До сих пор не понимаю, почему меня вызвала сторона защиты, ведь мои показания подтверждали версию о виновности Буоно.