Ичивари бережно обнял ладонями лицо Вики и повернул так, чтобы глядеть ей прямо в глаза.

- Я этого не пойму никогда и не научусь так думать - тем более. Скажи проще. Что надо делать, чтобы уцелела моя женщина с кожей цвета горного снега?

- Теперь все почти что бессмысленно и едва ли не безнадежно, - вздохнула Вики, прижимаясь к плечу, принимая предложенную защиту. - Мне надо доставить бумаги герцогу Этэри. Настоящие копии с записей старого канальи ментора Лозио. Сверх того, мне хотелось бы повидаться с Диего, его сыном. Молодой кретин в меня немного влюблен, я могла бы его убедить... Но все сказанное невозможно: оружия нет, король все равно поверит ментору, мы окажемся виновны при любом развитии обстоятельств. Хуан служит сейчас двоим, он знает больше, у него люди, золото, право. Без его дозволения ночное покушение на меня не могло состояться - о том, что я купила здесь дом, пока что мало кто знает и...

- Как у вас все сложно. Я наслышан о Хуане. Хорошего человека мясником не станут звать. По-моему, если кто-то тебя предает и его нельзя отослать за перевал на зимовку, - Ичивари на миг задумался, - следует свернуть ему шею.

- Это невозможно! Он во дворце Этэри, там охрана и ты не представляешь себе... - недоуменно глядя на решительного дикаря, покачала головой Вики.

- Я ростом и внешностью похож на наемника из охраны герцога, мне рыбак сказал. Ночью я могу миновать, наверное, любую засаду бледных, если она вне дома, в парке, допустим. Но я не соображу, что делать в большом доме, там я чужой. Куда идти, как искать Хуана?

- Бгама знает дворец, - неуверенно улыбнулась Виктория. - Я могу отправить его к Хуану. Если ты успеешь выручить моего старого управляющего...

- Зачем ему идти и умирать?

- Я выкупила Тори, спасла от очень большой беды. Он поклялся мне кровью. Для жителей Таари это свято.

Махиг кивнул, более чем довольный окончанием нелепейших и туманнейших рассуждений. Завершил повторное расчесывание волос и нехотя отдал Вики гребень. Обернулся к двери, в которую два раза негромко стукнули и, не дождавшись возражений, позволили себе побеспокоить обитателей комнаты. Сперва в проеме появился ворох ткани, с трудом удерживаемой обеими руками, затем и сам слуга. Очень темнокожий, но все же не черный. Пожилой, слегка прихрамывающий на левую ногу, явно нездоровый - слишком худой, словно бы голод для него обязателен... Не глядя ни на кого, слуга стал раскладывать вещи на кресле.

- Бгама, вечером ты и Чар попробуете пробраться к герцогу, - негромко сообщила, а вернее приказала, Вики. - Возьмешь мою карету и бумаги, передашь Хуану. Открыто. Надеюсь, Чар успеет тебя выручить.

Слуга едва заметно кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. Завершил разбор вещей, последнюю бережно развернул, встряхнул и придержал за ворот: это оказалось длинное платье, разрезанное впереди и завязываемое на поясе. Вики вскочила, ловко устроила руки в рукавах, повозилась с воротом, затянула пояс - и оказалась в единый миг одета...

- Завтрак подан, госпожа, - голос слуги был тих и хрипловат. - Гостю я сам помогу одеться. Мы будем долго разговаривать. О дворце, парке, правилах поведения. Бгама все сделает, что следует.

- Спасибо, - Вики, проходя мимо слуги, погладила его руку и направилась к двери. - Все и сделай. Чтобы был жив и здоров, это и есть 'все', да?

- Мы постараемся, - пообещал Ичивари закрывающейся двери. Глянул на слугу. - Говорили, все люди вашего берега немые...

- Это штаны, нижние, сперва следует надеть их, - невозмутимо сообщил Бгама. - Тут перед. Тут завязки. Я таари лишь на четверть. Мою бабушку привезли сюда, я не видел родной для неё земли. Моя бабушка родила ребенка хозяину. Девочку. Та тоже родила ребенка своему хозяину. Меня признали неублюдком, то есть незаконным сыном, но уже человеком. Я принял веру в Дарующего. Это позорно, но необходимо. Нас таких много. Мы искали здесь то, что у нас отняли. Я преуспел. Теперь я служу Вики, другие тоже служат. Это верхние штаны. Перед здесь. Завязывать так.

- Столько тряпок! Я в них чувствую себя куклой. Но двигаться удобно.

- Хорошая одежда. Бгама подбирал, - гордо кивнул странный человек. - Это куртка. Рубаху ты сам надел, хорошо. Пока ходи босой, удобно. Позже выдам чулки и башмаки. Иди за мной, в библиотеку. Буду показывать план дворца. Госпожа строга, сказала выжить. Трудное дело.

- Бгама, а за неё стоит умирать? - прищурился Ичивари, которого несуетливое усердие слуги забавляло.

Бгама удивленно оглянулся, явно сомневаясь в разумности гостя, убрал руку с ручки двери. Серьезно кивнул, чуть помолчал, морща лоб и без малейшего дружелюбия рассматривая махига.

- Можно и умирать, так. Тори считает её бакха - живой. Тори не ошибается. - Бгама строго погрозил махигу пальцем. - Обидишь Тори, я вернусь из тени после смерти и сожру твои кишки.

Отвернулся и пошел по коридору, более не оглядываясь. Махиг зашагал следом, озираясь по сторонам, рассматривая картины, щупая стены и ткани штор, облицовку дверей. Библиотека оказалась огромна, число и разнообразие книг, тонкость рисунков и красота оформления текста поразили Ичивари. Он успел повынимать с нижних полок до сотни томов в добротных переплетах самого разного вида и размера, пока Бгама хлопотал, распоряжаясь по поводу завтрака и устраивая на большом столе важное: план, рисунки, бумагу, чернильницу... Махиг ел, продолжая листать книги и ругая себя без слов: как он одичал и опустился! Грязными руками трогает переплеты. Но отказаться от любопытства невозможно, когда еще он увидит великую ценность, хоть отдаленно подобную содержимому шкафов в этой комнате? Воистину Вики очень богатая женщина.

Бгама не торопил гостя. То ли понимал его состояние, то ли осознавал, что весь остаток дня, до сумерек, уйдет на пояснения, и позволял оттянуть неизбежное ненадолго.

* * *

'Порой я думаю, что мавиви перестали приходить к нам не просто так. Разве дар общения с духами - для боя и мести? Разве суть его в непрерывных прошениях о помощи к высшим? Разве духи - лучшая наша часть, то безвременное, что сокрыто в недрах нашего я и есть дыхание самого мира - разве могут духи без отвращения взирать на деяния наши, на горы трупов, обугленных пламенем ариха, на кровь, стекающую в реки и несущую безумие даже рассудительному асхи?

Вступив в войну, мы желали выжить и спасти мир. Пройдя через войну, мы желали уже отомстить и уничтожить чужаков. Иная цель. Иное состояние души. И новая, грубая и решительная, убежденность в том, что дар высших не связь и не взаимодействие, но их односторонняя обязанность в отношении нас. Детей, возлюбленных, имеющих право на всепрощение со стороны родителей своих.

Они обладали долготерпением. Они плакали черными мертвыми слезами, но все же давали нам то, о чем мы просили. Но однажды они сочли, что нельзя и нам оставаться детьми - вечно. И отпустили нас в большой мир, лишив помощи. Чтобы мы осознали не только их долг, но и свои обязательства. Чтобы мы увидели себя не крикливыми младенцами, но родителями и подателями жизни для зеленого мира - леса, степи, гор...