Вскрикнув, она оторвала взгляд от неестественно выгнутойруки и посмотрела ему в лицо. То, что она увидела, казалось неправдоподобным.Половина лица Хейла была залита кровью, на ковре расплылось темное пятно.

Сьюзан отпрянула. О Боже! Значит, она слышала звук выстрелаХейла, а не коммандера! Как в тумане она приблизилась к бездыханному телу.Очевидно, Хейл сумел высвободиться. Провода от принтера лежали рядом. «Должнобыть, я оставила „беретту“ на диване», — подумала она. Кровь, вытекающаяиз головы, в голубоватом свечении казалась черной.

На полу возле тела Хейла лежал листок бумаги. Сьюзаннаклонилась и подняла его. Это было письмо.

«Дорогие друзья, сегодня я свожу счеты с жизнью, не в силахвынести тяжести своих грехов…»

Не веря своим глазам, Сьюзан медленно читала предсмертнуюзаписку. Все это было так неестественно, так непохоже на Хейла, а списокпреступлений больше напоминал перечень сданного в прачечную белья. Он призналсяво всем — в том, как понял, что Северная Дакота всего лишь призрак, в том, чтонанял людей, чтобы те убили Энсея Танкадо и забрали у него кольцо, в том, чтостолкнул вниз Фила Чатрукьяна, потому что рассчитывал продать ключ от «Цифровойкрепости».

Сьюзан дошла до последней строки. В ней говорилось о том, кчему она совершенно не была готова. Последние слова записки стали для неесильнейшим ударом.

И в первую очередь я сожалею о Дэвиде Беккере. Проститеменя. Я был ослеплен своими амбициями.

Стоя над Хейлом и стараясь унять дрожь, Сьюзан услышалаприближающиеся шаги и медленно обернулась.

В проломе стены возникла фигура Стратмора. Он был бледен иеле дышал. Увидев тело Хейла, Стратмор вздрогнул от ужаса.

— О Боже! — воскликнул он. — Что случилось?

Причастие.

Халохот сразу же увидел Беккера: нельзя было не заметитьпиджак защитного цвета да еще с кровавым пятном на боку. Светлый силуэтдвигался по центральному проходу среди моря черных одежд. «Он не должен знать,что я здесь. — Халохот улыбнулся. — Может считать себя покойником». Ион задвигал крошечными металлическими контактами на кончиках пальцев, стремяськак можно быстрее сообщить американским заказчикам хорошую новость. Скоро,подумал он, совсем скоро.

Как хищник, идущий по следам жертвы, Халохот отступил взаднюю часть собора, а оттуда пошел на сближение — прямо по центральномупроходу. Ему не было нужды выискивать Беккера в толпе, выходящей из церкви:жертва в ловушке, все сложилось на редкость удачно. Нужно только выбратьмомент, чтобы сделать это тихо. Его глушитель, самый лучший из тех, какиетолько можно было купить, издавал легкий, похожий на покашливание, звук. Всебудет прекрасно.

Приближаясь к пиджаку защитного цвета, он не обращалвнимания на сердитый шепот людей, которых обгонял. Прихожане могли понять нетерпениеэтого человека, стремившегося получить благословение, но ведь существуютстрогие правила протокола: подходить к причастию нужно, выстроившись в двелинии.

Халохот продолжал двигаться вперед. Расстояние между ним иБеккером быстро сокращалось. Он нащупал в кармане пиджака пистолет. До сих порДэвиду Беккеру необыкновенно везло, и не следует и дальше искушать судьбу.

Пиджак защитного цвета от него отделяли теперь уже толькодесять человек. Беккер шел, низко опустив голову. Халохот прокручивал в головедальнейшие события. Все было очень просто: подойдя к жертве вплотную, нужнонизко держать револьвер, чтобы никто не заметил, сделать два выстрела в спину,Беккер начнет падать, Халохот подхватит его и оттащит к скамье, как друга,которому вдруг стало плохо. Затем он быстро побежит в заднюю часть собора,словно бы за помощью, и в возникшей неразберихе исчезнет прежде, чем людипоймут, что произошло.

Пять человек. Четверо. Всего трое.

Халохот стиснул револьвер в руке, не вынимая из кармана. Онбудет стрелять с бедра, направляя дуло вверх, в спину Беккера. Пуля пробьетлибо позвоночник, либо легкие, а затем сердце. Если даже он не попадет всердце, Беккер будет убит: разрыв легкого смертелен. Его, пожалуй, могли быспасти в стране с высокоразвитой медициной, но в Испании у него нет никакихшансов.

Два человека… один. И вот Халохот уже за спиной жертвы. Кактанцор, повторяющий отточенные движения, он взял чуть вправо, положил руку наплечо человеку в пиджаке цвета хаки, прицелился и… выстрелил. Раздались два приглушенныххлопка.

Беккер вначале как бы застыл, потом начал медленно оседать.Быстрым движением Халохот подтащил его к скамье, стараясь успеть, прежде чем наспине проступят кровавые пятна. Шедшие мимо люди оборачивались, но Халохот необращал на них внимания: еще секунда, и он исчезнет.

Он ощупал пальцы жертвы, но не обнаружил никакого кольца.Еще раз. На пальцах ничего нет. Резким движением Халохот развернул безжизненноетело и вскрикнул от ужаса. Перед ним был не Дэвид Беккер.

Рафаэль де ла Маза, банкир из пригорода Севильи, скончалсяпочти мгновенно. Рука его все еще сжимала пачку банкнот, пятьдесят тысяч песет,которые какой-то сумасшедший американец заплатил ему за дешевый черный пиджак.

Мидж Милкен в крайнем раздражении стояла возле бачка сохлажденной водой у входа в комнату заседаний. «Что, черт возьми, делаетФонтейн? — Смяв в кулаке бумажный стаканчик, она с силой швырнула его вбачок для мусора. — В шифровалке творится нечто непонятное! Я чувствуюэто!» Она знала, что есть только один способ доказать свою правоту — выяснитьвсе самой, а если понадобится, то с помощью Джаббы. Мидж развернулась инаправилась к двери.

Откуда ни возьмись появился Бринкерхофф и преградил ейдорогу.

— Куда держишь путь?

— Домой! — солгала Мидж.

Бринкерхофф не уходил с дороги.

— Это тебе велел Фонтейн? — спросила она.

Бринкерхофф отвернулся.

— Чед, уверяю тебя, в шифровалке творится что-тонепонятное. Не знаю, почему Фонтейн прикидывается идиотом, но «ТРАНСТЕКСТ» вопасности. Там происходит что-то очень серьезное.

— Мидж. — Он постарался ее успокоить, входя вследза ней в комнату заседаний к закрытому жалюзи окну. — Пусть директорразбирается сам.

Она посмотрела ему в глаза.

— Ты представляешь, что произойдет, если выйдет изстроя система охлаждения «ТРАНСТЕКСТА»?

Бринкерхофф пожал плечами и подошел к окну.

— Электроснабжение уже наверняка восстановили. —Он открыл жалюзи.

— Все еще темно? — спросила Мидж.