— Ну как, господин де Ривароль, — засмеялсяон, — не находите ли вы, что этот Блад блестяще знает дело, а? Он водрузитзнамя Франции на этом форту ещё до завтрака.

Барон с рычанием резко повернулся к нему:

— Вы говорите, что он знает своё дело, да? У вас нехватает ума понять, что его дело — выполнять мои приказы! Разве я отдавалтакой приказ, чёрт возьми? Когда всё это кончится, я разделаюсь с ним за егосамочинство.

— Позвольте, господин барон, но его действия будутполностью оправданы, если принесут удачу.

— Оправданы? О дьявольщина! Да разве можно оправдать самовольныепоступки солдата?! — вспылил барон, взглянув на своих офицеров, такжененавидевших Блада.

А сражение корсаров с испанцами продолжалось. Форт получилсерьёзные повреждения. Однако и корабли Блада, несмотря на свои искусныеманёвры, сильно пострадали от огня форта. Планшир правого борта «Атропос» былпревращён в щепки, и одно из крупных ядер разорвалось в кормовой каюте корабля.На «Элизабет» была серьёзно повреждена носовая часть, а на «Арабелле» сбитагрот-мачта. К концу боя и «Лахезис» вышла из строя.

Барон явно наслаждался этим зрелищем.

— Молю небо, чтобы испанцы потопили все эти мерзкиекорабли!

Но небо не слышало его молитв. Едва он произнёс эти слова,как раздался ужасный взрыв, и половина форта взлетела на воздух. Одно изкорсарских ядер попало в пороховой погреб.

Часа через два после боя капитан Блад, спокойный и нарядный,будто он только что вернулся с бала, ступил на квартердек «Викторьез». Еговстретил де Ривароль, всё ещё в халате и в ночном колпаке.

— Разрешите доложить, господин барон, что мы овладелифортом на Бока Чика. На развалинах башни развевается знамя Франции, а эскадреоткрыт доступ в гавань.

Де Ривароль вынужден был сдержать свой гнев, хотя он почтизадыхался от него. Его офицеры так бурно выражали свой восторг, что разноситьБлада ему было просто неудобно. Но глаза его по-прежнему сохраняли злобноевыражение, а лицо было бледным от ярости.

— Вам повезло, господин Блад, — сказал он, —что бой выигран. В случае неудачи вам пришлось бы жестоко поплатиться. В другойраз извольте ждать моих приказов, так как может случиться, что у вас не будеттаких хороших оправданий, как сегодня.

Блад улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и поклонился:

— Сейчас я был бы рад получить ваш приказ, генерал,чтобы развить наше преимущество. Надеюсь, вы понимаете, насколько важна вданный момент быстрота действий.

Ривароль растерянно взглянул на него: в своём гневе баронсовершенно забыл о том, что необходимо руководить развёртывающимися операциями.

— Зайдите ко мне в каюту! — властно приказал онБладу, но тот остановил его.

— Я полагаю, генерал, что нам лучше переговорить здесь,когда перед вами, как на карте, открыта вся сцена наших предстоящихдействий. — Он указал рукой на лагуну, на окружающую её местность и набольшой город, расположенный в некотором отдалении от берега. — Если этоне будет расценено, как моя самонадеянность, я хотел бы сделатьпредложение… — Он умолк.

Де Ривароль пристально посмотрел на него, подозреваянасмешку, но смуглое лицо корсара было невозмутимым, а его проницательные глазаспокойными.

— Ну ладно, послушаем, — милостиво согласилсябарон.

Блад указал на форт при входе на внутренний рейд, башникоторого скрывались за пальмами, качавшимися на узкой полосе земли. Он заявил,что этот форт вооружён значительно слабее, чем внешний форт, который они ужезахватили. Но вместе с тем и канал здесь сужается, и чтобы пройти по каналу,необходимо захватить это укрепление. Он предложил, чтобы французские корабли,войдя на внешний рейд, начали оттуда бомбардировку форта, а тем временем тристакорсаров с пушками высадятся на восточном берегу лагуны позади острова, густозаросшего душистыми деревьями. Как только начнётся бомбардировка с моря, пиратыбросятся на штурм форта с тыла. Блад полагал, что испанцы не смогут долгосопротивляться. После этого отряд де Ривароля останется в форту, а Блад сосвоими людьми продолжит наступление и захватит церковь Нуэстра Сеньора де ляПопа, стоящую на высоком холме к востоку от города. Захватив эту возвышенность,они будут контролировать единственную дорогу из Картахены в глубь страны иотрежут путь испанцам, которые не смогут вывезти из города ценности.

Как Блад рассчитывал, так и произошло: последний аргументоказался для Ривароля самым убедительным. До этого барон надменно слушал корсара,намереваясь раскритиковать его предложение, но здесь он, приняв озабоченныйвид, снизошёл до того, что похвалил план Блада и приказал немедленно начатьбомбардировку форта.

Нам нет нужды описывать здесь все подробности этой операции.Из-за ошибок французских командиров она прошла не совсем гладко, и пушечнымогнём форта были потоплены два французских корабля. Но к вечеру, благодарянеукротимой ярости пиратов при штурме с тыла, форт сдался. Ещё до наступленияночи Блад вместе со своими людьми захватил господствующую над городом высотуНуэстра Сеньора де ля Попа и поставил там несколько пушек.

К середине следующего дня Картахена послала де Риваролюпредложение о капитуляции.

Надувшись от гордости за победу, которую он целикомприписывал себе, барон продиктовал условия капитуляции. Он потребовал сдать вседеньги, товары и все общественные ценности. Жителям была предоставленавозможность либо остаться в городе, либо уходить, но те, кто хотел уйти,обязаны были полностью сдать всё своё имущество, а оставшиеся сдавали толькополовину и становились подданными короля Франции. Де Ривароль обещал пощадитьмолитвенные дома и церкви, но потребовал, чтобы они представили ему отчёты овсех имеющихся у них суммах и ценностях.

Картахена приняла эти условия, так как другого выхода у неёне было. На следующий день, 5 апреля, де Ривароль вошёл в город, объявивего французской колонией и назначив её губернатором де Кюсси. После этого онпроследовал в кафедральный собор, где в честь победы была отслуженаблагодарственная обедня. Всё это было только передышкой, так как после этихцеремоний де Ривароль приступил к грабежу. Захват Картахены французамиотличался от обычного пиратского налёта только тем, что солдатам под страхомстрожайших наказаний было категорически запрещено заходить в дома горожан.Однако в действительности этот гуманный приказ был издан не для защиты личностии имущества побеждённых. Де Ривароль беспокоился о том, чтобы какой-либо дублониз огромного потока богатств не уплыл в карман солдат. Но едва лишь этот потокзолота прекратился, как барон снял все ограничения и отдал город наразграбление своим солдатам. Они растащили имущество и той части горожан,которые стали французскими подданными, хотя де Ривароль обещал имнеприкосновенность и защиту.