Де Ривароль ничего не ответил, потому что в самом делевынужден был задуматься.

— Испанцы совсем не такие уж болваны, какими вы их себепредставляете, — продолжал Блад. — Два года назад, готовясь к рейдуна Картахену, я провёл рекогносцировку города. Вместе с несколькими дружественнымииндейцами-торговцами, переодевшись индейцем, я явился туда и провёл в городецелую неделю, досконально изучая все подходы к нему. С той стороны, где городкажется таким соблазнительно доступным для штурма, испанцы защищенымелководьем. Оно простирается более чем на полмили от берега и не даётвозможности кораблям приблизиться настолько, чтобы огонь их пушек мог нанестиущерб городу.

— Но мы высадим десант на каноэ, пирогах и плоскодонныхлодках! — нетерпеливо воскликнул один из офицеров.

— Даже в самую спокойную погоду прибой помешаетосуществить вам такую операцию, — возразил ему Блад. — И следуеттакже иметь в виду, что мы не сможем прикрывать наш десант огнём корабельныхпушек. Людям будет угрожать опасность от своей же собственной артиллерии.

— Если мы проведём атаку ночью, её не придётсяприкрывать огнём пушек, — сказал де Ривароль. — Ваш отряд будет наберегу ещё до того, как испанцы успеют опомниться.

— Вы исходите из того, что в Картахене живут толькоослы и слепые. Неужели вы полагаете, что они уже не сосчитали наши паруса и незадали себе законного вопроса: кто мы такие и зачем сюда пожаловали?

— Но если они считают себя в безопасности с севера, каквы утверждаете, — нетерпеливо воскликнул барон, — то это чувствобезопасности и усыпляет их!

— Оно не усыпляет их, барон, а напротив — необманывает. Всякая попытка высадиться с этой стороны моря обречена на неудачусамой природой.

— И всё же мы сделаем такую попытку! — упрямонастаивал барон, так как его высокомерие не позволяло ему уступить в чём-либо вприсутствии своих подчинённых.

— Ну что ж, — сказал капитан Блад, — если васне убеждают мои слова, действуйте. Это, конечно, ваше право. Но я не поведусвоих людей на верную смерть.

— А если я прикажу вам… — начал было барон.

— Послушайте, барон! — бесцеремонно прервал егоБлад. — Нас привлекли на службу не только из-за тех сил, которыми мырасполагаем, но и учитывая наши знания и опыт в военных действиях такогохарактера. Я предоставляю в ваше распоряжение мой личный опыт и знания идобавлю ещё, что в своё время я отказался от намеченного мною нападения наКартахену, так как не располагал достаточными силами, чтобы захватитьгавань — единственные ворота города. Теперь же наши силы делают выполнениетакой задачи возможным.

— Да, но пока мы будем заняты этой военной операцией,испанцы вывезут из города большую часть богатств. Мы должны напасть на нихвнезапно.

Капитан Блад пожал плечами:

— С точки зрения пирата, ваши соображения, конечно,очень убедительны. Так в своё время думал и я. Но если вы заинтересованы в том,чтобы сбить спесь с испанцев и водрузить флаг Франции на фортах этого города,то потеря части богатств не должна серьёзно вас беспокоить.

Де Ривароль прикусил губу. Мрачно и с ненавистью онпосмотрел на корсара, который так независимо держал себя.

— А если я прикажу действовать вам? — спросилон. — Отвечайте мне на этот вопрос! Кто, в конце концов, командует этойэкспедицией — вы или я?

— Ну, знаете, вы мне просто надоели, — сказалкапитан Блад и быстро повернулся к де Кюсси, который чувствовал себя оченьнеловко и сидел как на иголках. — Господин губернатор, подтвердите наконецгенералу, что я прав!

Де Кюсси очнулся от своего унылого раздумья:

— В связи с тем, что капитан Блад представил…

— К чёрту! — заревел де Ривароль. — Выходиттак, что вокруг меня одни только трусы. Послушайте, вы, господин капитан! Выбоитесь вести эту операцию, и поэтому командовать ею буду я. Погода стоитхорошая, и мы успешно высадимся на берег. Если это будет так — а это так ибудет, — то завтра вам придётся выслушать кое-что малоприятное. Я слишкомвеликодушен, сэр! — Он сделал величественный жест рукой. — Разрешаювам удалиться.

Де Риваролем руководили глупое упрямство и тщеславие, и он,конечно, получил вполне заслуженный урок. Во второй половине дня эскадраподошла поближе к берегу. Под покровом темноты триста человек, из которыхдвести были неграми (то есть все негры, участвовавшие в экспедиции),отправились на берег в каноэ, пирогах и лодках. Де Ривароль вынужден был взятьна себя личное командование десантным отрядом, хотя это совсем не прельщалоего.

Первые шесть лодок, подхваченные прибоем и брошенные наскалы, превратились в щепки ещё до того, как находившиеся в них люди смоглиброситься в воду. Грохот волн, разбивающихся о камни, и крики утопающихпослужили убедительным сигналом для экипажей других лодок. Командующий десантомбарон сразу же отдал приказ уходить из опасной зоны и заняться спасениемутопающих. Эта авантюра обошлась недёшево: погибло около пятидесяти человек ибыло потеряно шесть лодок с боеприпасами.

Де Ривароль вернулся на свой корабль взбешённым, но отнюдьне поумневшим. Он не принадлежал к числу тех людей, которые становятся мудрее врезультате жизненного опыта. Он гневался на всё и на всех и от огорчения тут жезавалился спать.

На рассвете его разбудили раскаты пушечных залпов. Выбежавна корму в ночном колпаке и в ночных туфлях, барон увидел странную картину, откоторой его ярость удвоилась. Четыре корсарских корабля, подняв все паруса,совершали непонятные манёвры, находясь приблизительно в полумиле от Бока Чика ипочти на таком же расстоянии от французской эскадры. Временами, окутываяськлубами порохового дыма, они обстреливали залпами большой круглый форт,защищавший узкий канал — вход на рейд. Пушки форта отвечали энергично,однако корсары маневрировали парусами и стреляли с такой исключительнойточностью, что их огонь накрывал защитников форта в тот самый момент, когда ониперезаряжали пушки. Произведя залп, корсарские корабли круто поворачивались,так, что канониры форта видели перед собой движущуюся мишень в виде кормы илиноса кораблей противника. Маневрирование это производилось настолько искусно,что за одну-две секунды перед самым залпом испанцев пиратские корабливыстраивались только в перпендикулярной позиции к форту, так, что мачтыкораблей сливались в одну линию.

Бормоча под нос проклятия, де Ривароль наблюдал за боем, пособственной инициативе начатым Бладом. Офицеры «Викторьез» столпились здесь же,на корме, и, когда наконец к ним присоединился де Кюсси, барон уже не могбольше сдерживать душившее его негодование. Собственно говоря, де Кюсси самнавлёк на себя эту бурю. Он подошёл к барону, потирая руки и всем своим видомвыражая удовлетворение энергичными действиями тех, кого он привлёк на службу.