Вдобавок к этим политическим вызовам интеллектуальные стимулы эпохи Просвещения, распространившиеся из Франции до Восточной Европы, способствовали возрождению культурных традиций. В связи с развитием образования они поощряли интерес к родным языкам, фольклору и обычаям. Результатом этого был рост национального сознания, которому способствовали демократические тенденции того периода, так как во многих случаях только народные массы оставались верными своему языку и образу жизни.

Западные влияния, работавшие в этом направлении среди народов Восточной Европы, не всегда исходили непосредственно или исключительно из Франции. В этой связи справедливо выделяют роль Иоганна Готфрида фон Гердера, его интерес к национальным культурам и его истолкование истории. Хорошо известно, что этот весьма оригинальный немецкий писатель был необычайно объективным к славянам и прекрасно понимал их историческую роль и возможности в будущем. Будучи далеким от отождествления славянского мира с растущим могуществом Российской империи, он особенно интересовался малыми славянскими народами. Рост именно их национального самосознания оказался типичным для развития стремления к национальной независимости в Центрально-Восточной Европе. Так называемое национальное возрождение среди народов этого региона, однако, вовсе не было ограничено славянами. Сам Гердер, как житель Риги, изучал национальные культуры местных жителей прибалтийских провинций – латышей и эстонцев, а также поддерживал их развитие. И как в лучшие былые времена, развитие литовцев, венгров, румын и греков оказалось неотделимым от судеб их соседей-славян. То, что их соседство и взаимные контакты часто также вели и к столкновению конфликтующих интересов, – это, разумеется, другой вопрос. Однако во всем этом возрождении стремлений к национальной независимости общим были прежде всего прогресс национальных культур, а позднее – стремление к политической свободе в своем национальном государстве. Отсюда и возникало сопротивление империям, которые правили народами Центрально-Восточной Европы извне и пытались поглотить их политически и даже в культурном аспекте, интегрировав их в свои сильно централизованные государственные системы.

В то время как противостояние движений на местах за национальную независимость и властям крупных империй было распространенным явлением во всем регионе, безусловно существовали большие различия в степени развития национального сознания отдельных народов. В этом отношении сразу за поляками шли венгры, хотя на протяжении почти трех веков они были полностью лишены независимого национального правительства. Они пострадали и от раздела, и от влияния иностранных правителей, западных и восточных, и мадьярская знать, отождествлявшая себя с народом в целом, продолжала считать латынь официальным языком страны. Не раньше 1791 г. венгерский язык стал факультативным предметом в школе, а на следующий год – обязательным, а в 1805 г. его было разрешено использовать в сейме наряду с латынью. В том же самом поколении также появилась тенденция к возрождению венгерской литературы. Стремление к демократическим реформам усилило тягу венгров к независимости, которая до этого времени проявлялась в защите государственных прав Венгрии Венгерским сеймом.

На протяжении всей истории Венгрии стремление мадьяр к национальной независимости противостояло немецкому влиянию и уже находило соперников среди немадьяр. В то время как сейм Хорватии тоже боролся с централизмом и абсолютизмом Габсбургов и хотя лидер хорватов Николай Скерлич делал акцент на связи автономной Хорватии с Венгрией, уже было положено начало совместному национальному возрождению южных славян, которое нашло выражение в истории этих славянских народов, опубликованной Йованом Раджичем в Вене (1794–1795), написанной под влиянием борьбы с турецким владычеством, которая в тот момент началась в Сербии и нашла отклик у сербов в Венгрии. С другой стороны, именно в контролируемой Венгрией Трансильвании благодаря епископу-униату Самюэлю Мику (Кляйну) еще раньше, чем в независимых дунайских княжествах, началось национальное возрождение румын, основанное на осознании тесной связи с латиноговорящим западом. Там при князьях-фанариотах антигреческие настроения соединились с интересом румынского и греческого населения к французской культуре революционного периода.

Это же французское влияние, которому в Болгарии предшествовала первая попытка возродить национальную культуру, предпринятая монахом-историком Паисием еще в 1762 г., в основном и несет ответственность за возрождение эллинизма под руководством выдающихся писателей, таких как Ригас, и великого поэта Адамантиоса Кораиса. Однако, в общем, усиление тяги к национальной независимости началось не раньше первых успехов в освобождении отдельных народов от османского ига.

Менее политически направленное в самом начале, но особенно поразительное в культурной сфере было возрождение чешского национального сознания, которое имело сравнительно мало общего с защитой государственных прав Богемии (Чехии) ее сеймом. Оно началось ближе к концу XVIII в. с литературной деятельности двух выдающихся ученых – Йозефа Добровского и Йозефа Юнгмана. Добровский писал еще на латыни или немецком языке, а Юнгман посредством своего словаря и переводов заложил основы для развития современной чешской литературы. Оба они сделали выдающийся вклад в изучение славистики, которое было типично для развития чешской культуры в следующем веке и повлияло на политические воззрения чехов, национальной жизни которых представляло угрозу только немецкое влияние и которые никогда не страдали от других славян.

В этом отношении положение украинцев, национальное возрождение которых было реакцией на полонизацию и русификацию, было совершенно иным. После раздела Польши та небольшая часть населения Рутении, которая попала под власть австрийцев в Восточной Галиции, имела больше шансов на свободное развитие благодаря прочному положению униатской церкви при Габсбургах. Однако на территории собственно Украины, которая теперь полностью находилась под властью России, это культурное возрождение началось в 1798 г., когда Иван Котляревский опубликовал свою пародию на «Энеиду» Вергилия на полтавском диалекте, в которой он сравнивал троянцев с бездомными казаками, изгнанными из своей давней столицы русским правительством. В своих комедиях Котляревский также подчеркивал различия между украинцами, жителями Рутении, и русскими-московитами; дав своему народу современный литературный язык, он во многом способствовал национально-патриотическому движению XIX в.

Ничего подобного не происходило в течение этих трех лет у белорусов. И литовцы, которые вместе с белорусами оказались под властью России после раздела Польши, еще не противопоставляли недавней традиции польско-литовского содружества никакого национального движения на этнической или лингвистической почве. Именно среди ополячившейся знати бывшего Великого княжества Литовского среди других возможностей освобождения рассматривалось также и восстановление этого Великого княжества, но лишь как первый шаг на пути к восстановлению старого содружества, чисто польская часть которого находилась главным образом под властью германских держав.

Национальное возрождение среди латышей и эстонцев хотя и началось раньше, чем у литовцев, имело лишь очень скромное начало в конце XVIII в. и было ограничено интересом к своему языку и обычаям. А что касается национального возрождения финнов, то оно было направлено против шведского влияния до тех пор, пока Великое княжество Финляндское было связано со Швецией. Здесь, как и во многих других случаях, главное изменение произошло в эпоху Наполеона.