– Упреждение.

Кречет вскинул брови:

– Это что еще?

Черногоров сунул телефон в нагрудный карман, растянул губы вбледной улыбке:

– Я давно готовил такую операцию. Тогда должна быластать упреждающей... Увы, сейчас просто будет больше работы.

Краснохарев шумно вздохнул, мощным ударом руки догнал иприпечатал к столу вздумавшие улететь бумаги.

– Больше – это ничего, – пророкотал онмедленно. – Привыкли. Только бы не поздно...

От слов всегда осторожного в словах главы правительстваповеяло предчувствием большой беды.

Не только поздно, сказал я трезво. Что-то вообще идет нетак. Едва началась операция «Упреждение», как массмедики словно взбеленились. Судивительным бесстрашием, странным для вообще-то подлого племени, подняли крико диктаторе, что залил кровью страну, продавая оружие даже уголовникам ипсихически неуравновешенным.

Более того, разом были опубликованы обзорные статьи, большепохожие на призывы к смене власти, одновременно в ряде ведущих газет. Потелевидению телекомментатор с жирным голосом в открытую призвал высадить вРоссии десант НАТО, как недавно высаживали на Гаити, в Кувейте или Зимбабве.Высадить десант, а с помощью командорс отстранить от власти диктатора, чтобыввести Россию в общество европейской цивилизации.

Черногоров явился утром на удивление рано. С желтым, как умертвеца, лицом, глаза ввалились вовнутрь черепа, весь в сеточке морщим, заявилмертвым голосом:

– Похоже, Степан Викторович прав. С упреждениемопоздали. Господин президент, ситуация выходит из-под контроля. Я боюсь, что встолицу придется ввести войска.

Тишина была такая, что когда Коган негромко кашлянул рядом,Яузов подскочил, словно взорвалась бомба.

Кречет скривился:

– Преувеличиваете, Сергей Павлович. Честно говоря, я неувидел особой оперативности ваших людей. В ваших руках вся милиция, весь ОМОН,все элитные подразделения внутренних войск!.. Что вам еще надо?

Черногоров сказал упрямо:

– Полномочий. У меня связаны руки. Вы же знаете,милиционер не может выстрелить в бандита, пока тот первым не выпустит в неговсю обойму! Да и тогда милиционера по судам затаскают... и меня с ним, абандита даже до суда не доведут: адвокаты освободят в тот же день.

– Хорошо, – ответил Кречет нехотя. – Если вамнужны полномочия, – берите. Только и отвечать будете по всей строгости.Согласны?

Черногоров впервые улыбнулся. Я боялся, что его застывшиегубы полопаются от непривычного за последние недели движения.

– Будет сделано, господин президент!..

Он выпрямился, молодцевато козырнул и вышел, предварительнобросив в сотовый тоже одно словцо, явно повеселевшим голосом. Похоже, в командеКречета никто не страшился полномочий.

Когда дверь за ним закрылась, Кречет повернулся к нам. Глазаего под нависшими скалами надбровных дух сверкнули, как два костра в глубинепещеры:

– А теперь еще одна новость. Послезавтра я улетаю вСаудовскую Аравию. Забайкалов с зарубежными коллегами подготовилкрупномасштабный договор. Главы стран подписывают лично.

– Главы арабских стран? – осторожно переспросилКоган.

– Мусульманских, – уточнил Кречет. Каменные губыдрогнули в сдержанной улыбке. – Что не мешает нам, конечно же, принявислам, оставаться европейской страной. За себя оставляю Степана Викторовича.Впрочем, буду отсутствовать от силы сутки. К тому же вы настолько спаяннаякоманда, что вообще в президенте не нуждаетесь...

И хотя излишнее подозрительный мог бы это расценить какнамек, министры заулыбались легко и, вроде бы, без задних мыслей.

Накануне отлета Кречет поманил меня в малый кабинет.Провожаемый бдительными взорами, я закрыл за собой дверь. Кречет указал накресло напротив, сам пошел едва ли не строевым шагом вдоль стены, сделал крутойповорот, двинулся обратно.

На огромном мультиэкране с высоты птичьего полета было видноштатовский флот. Атомный авианосец «Четвертый Рим» выглядел исполинскойнаковальней, что тяжело и страшно вспарывает океан. Непотопляемый, снабженныйтолстым корпусом из сверхпрочной стали, он был оснащен непревзойденнымисредствами слежения, а по ракетной мощи был равен всем войскам Франции иГермании.

Я наблюдал за Кречетом из глубины кресла, чересчур мягкое,проваливаешься чуть ли не до пола, словно на потеху хозяину. Надо подсказатьКречету заменить дизайнера. Вполне возможно, что сделано с умыслом, чтобынастраивать посетителей против человека, который будет сидеть выше: он-деглумится нарочито.

Кречет внезапно обернулся:

– Думаю, пора.

Я кивнул:

– Да, чувствуется сильная рука.

– И умелая, – согласился Кречет. – Я даже непредполагал, что Анчуткин на такое способен!

– В критических ситуациях, – ответил я, – вкритических ситуациях многие... Что ж, теперь моя очередь извиняться передКоломийцем.

Кречет скупо усмехнулся:

– Он не такой злобный, как вы, Виктор Александрович. Онлюбые извинения примет! Мне позвонить, или вы сами?

– Лучше вы, – сказал я. – Так будет красивше.Президент улетает в дальние страны вершить дела великие, но не забывает омалых. Потом это войдет в учебники. Звоните!.. Но сперва отдайте парураспоряжений.

Кречет посерьезнел, снял трубку красного телефона. Несколькомгновений слушал, затем я услышал только два слова:

– Операция «Культура».

Когда трубка плотно легла на место, я поинтересовался:

– Почему «Культура»? Мне показалось, что им докультуры, как до Перми креветкой. Или все по массмедии?

Он поморщился:

– Какая из массмедии культура? Просто раз уж наш СтепанБандерович свои пьесы из застенчивости снял, то увековечим его хоть так.

Я не понял, всерьез или нет, лицо как всегда каменное,грубое, полное презрения к собеседнику. Иногда генерал демонстрировал тонкоепонимание юмора, иногда же... иногда у него проскакивало какое-то иноевосприятие смешного.

В коридорах был вскрик, возмущенный вопль, но голособорвался на полувсхлипе, словно могучий кулак угодил под ложечку, а потом ещеи зажали рот. Рослые парни в штатском пробежали по лестнице, а в конце коридорадругие рослые тоже бегом протащили крупного господина к дверям. Через окно быловидно как впихнули в машину, а та по-каскадерски сорвалась с места. Может быть,взяли как раз того, который подобрал ключи к Коломийцу, когда министр культурыпопал в опалу и вот-вот должен был вылететь, но пока еще имел доступ кважнейшей информации.