девочкой, усевшейся в отцовское кресло.

Средь жителей Свободных городов средний энджирец был самым низкорослым, и знать компенсировала досадный недостаток внушительной мебелью. Монолитная глыба из полированного златодрева была такой тяжелой, что даже Гаред не мог ее сдвинуть, не крякнув. Ее украшал резной плющ – герб семейства Райнбек. Орнамент стоил целого состояния и не имел в себе, будь он проклят, ни одной метки. Трон создали с единственной целью – подавлять.

Но Лиша не могла отрицать, что со своей задачей он превосходно справлялся, и нынешним вечером была за это благодарна. Она нацепила милостивую улыбку и придала ей прочность фарфора:

– Пусть войдут.

Уонда подала знак страже, и та распахнула двери, впуская красийцев. Делегация прибыла в полдень, а сейчас уже давно пали сумерки. Мариновать их дольше нельзя.

Привычка томить гостей в ожидании аудиенции – еще одна игра аристократии. Лише ее не любила, но все равно сыграла и отправила Гареда, чтобы он сопроводил посольство в Лощину. Красийцы любили Гареда. Прославленный воин – тип мужчины, который был им знаком и понятен.

Как и условились заранее, прибывших привели в особняк, который построила для Рожера Аманвах. Слугами в нем были красийцы, и они не стали возражать, когда воины-даль’шарумы выстроились вдоль стен и спустили жонглерский флаг с изображением скрипки. Взамен они подняли красийский – с копьями, скрещенными над заходящим солнцем, и тем обозначили территорию как свою.

Этот жест обеспокоил многих беженцев с юга, но остался без последствий. Если земляки попытаются принудить Лишу к разрыву связей, ради которых она стольким пожертвовала, то получат не меньший отпор, чем Юкор или трон плюща.

Отложив свидание до вечера, она дала красийцам время освоиться и изучить обстановку. Этого было достаточно, чтобы продемонстрировать власть, но не оскорбить. «В ночи все люди – братья», – гласила красийская мантра. Свидание в темноте было знаком перемирия, напоминанием об общем враге.

К тому же это позволило красийцам полюбоваться великими метками Лощины из окон своих паланкинов по пути ко дворцу Лиши. Очередная демонстрация силы.

В делегации было пять человек, не считая даль’шарумов. Три дама’тинг, одна кай’тинг и, самое неприятное, – дама. Когда Гаред ввел их в почти безлюдный зал, Лиша вперила взгляд в ауры.

Справа от трона стояли Уонда и Дарси, слева – Джона и Хейс. Артер остался за троном у круга напольных меток. Любого, кто вступит туда, услышит только Лиша.

С обеих сторон ауры были готовы вспыхнуть от малейшей искры.

По красийскому обычаю, разговор полагалось начать мужчине, и Лиша удивилась, когда тот остановился со всеми, а шаг вперед сделала престарелая дама’тинг.

Карга напомнила Лише Бруну. Время не пощадило красийку, оставив от нее морщинистую жилистую плоть, натянутую на торчащие кости. Но осанка была горделивой, а взор прожигал. Такой древней, но мощной ауры Лиша не видела никогда. Возраст ничуть не отразился на силе этой женщины.

– Приветствую тебя, Лиша вах Эрни ам’Свиток ам’Лощина, госпожа племени Лощина. – дама’тинг поклонилась вежливо, но без почтения. Так кланяется властная особа в доме низшей. – Я дама’тинг Фавах. Дамаджах была моей ученицей.

– Ты оказываешь нам честь своим присутствием, досточтимая дама’тинг Фавах. – Ответный поклон Лиши был глубок ровно настолько, чтобы не оскорбить.

Она не искала вражды, но и не собиралась терпеть высокомерие.

– Это дама’тинг Шазелль и Джайя и кай’тинг Мича. – Фавах простерла руку в сторону женщин. – Как обещала дамаджи’тинг Аманвах, они направлены в помощь твоим травницам и домочадцам.

Представление было лаконичным, даже небрежным, но в ауре дама проступило немалое раздражение. Мало того что женщина заговорила вперед него – она еще и представила первыми женщин!

Лиша улыбнулась и поспешила встрять, пока Фавах не назвала и его:

– Мы в высшей степени рады вашей делегации. Я надеюсь, что постоянное представительство поспособствует миру и сотрудничеству наших… племен.

Терпение дама кончилось, и он шагнул вперед. Его поклон был еле заметен.

– Я дама Халван. Обучался в Шарик Хора с шар’дама ка.

– Ахман ни разу не говорил о тебе, – ответила Лиша, – но я полагаю, что у него было много однокашников.

Дама моргнул. Лиша не только осадила его, но и, по-родственному назвав Джардира по имени, напомнила, что перед ним не простая чинка и его близость к Ахману не произвела на нее впечатления.

«Подслащивай пилюлю», – любила говорить Бруна.

– Прими мои соболезнования в связи с кончиной андраха. До того как дамаджи Ашан взошел на Трон черепов, он воевал против алагай бок о бок с моими людьми, а с пастырем Джоной, – Лиша повела рукой в сторону Джоны, – разделял благословение, преломляя с ним хлеб за моим столом. Я опечалилась, узнав о его смерти.

– Это так. – На сей раз Халван поклонился почтительнее.

– Дама Халван будет проводить богослужения для Эведжанов графства Лощина, – сказала Фавах. – Он также станет переводчиком и преподавателем шарусака для лучших даль’шарумов, претендующих на белое покрывало.

– Добро пожаловать, дама. – Лиша видела краем глаза, как кипят ауры Джоны и Хейса, но оставила их без внимания. – Большинство шарумов, прибывших в Лощину за минувший год, погибли в Ущерб, когда хамелеон отправил одиноким путем наставников Каваля и Энкидо.

Халван нарисовал в воздухе метки, и на миг все склонили голову.

– Остальные влились в ряды лесорубов под командованием генерала Гареда. – Лиша кивнула на барона. – Прижились и многие вдовы, дети. Некоторые посещают службы пастыря Джоны, нашего… дамаджи, и его заместителя – инквизитора Хейса.

Оба поочередно поклонились.

Кивок, которым удостоил священнослужителей дама Халван, едва ли говорил о терпимости.

– Я верну их Эвераму, если они отбились. – Его аура дала понять, что выбор у них будет невелик.

– Теперь это племя Лощина, дама, – напомнила Лиша, добавив в тон стали. – Свободные люди. Их выбор вероисповедания будет уважен.

– Свобода обретается лишь в подчинении воле Эверама! – прорычал Халван.

– Не в Лощине, – возразила она. – Нашим гражданам мы веру не навязываем. Если ты не согласен, то волен вернуться в Дар Эверама.

Халван открыл рот, но не нашелся с ответом, и ауры Джоны и Хейса окрасились злорадством. Лиша повернулась к обоим:

– Точно так же и вы, рачители, будете уважать выбор тех, кто захочет стать Эведжаном.

Настала их очередь задохнуться, а Халван подавил улыбку:

– Я вижу, ты возводишь новый храм, графиня. Для проведения служб мне придется освятить землю и строения.

Пастырь Джона шагнул вперед:

– Минуточку, будь я проклят! Если ты думаешь…

Джона был другом детства и наперсником Лиши, но она вскинула руку, и он мгновенно умолк.

Инквизитор Хейс был не настолько вышколен:

– Если язычников не устраивает наш собор, пусть возвращаются в свой.