чем летом. Да и те в своем большинстве шагают по улице быстро и нервно, иногда поднимают взгляд на небо и хмурятся. Совсем скоро и я к ним присоединюсь.

— А сама ты случайно не хочешь побыть моделью? На полчасика, — предложил Федор за мгновение до того, как я вышла из-под козырька в объятия дождя. — Не обязательно для моей любимой мамули… просто так. Чем раньше, тем лучше. Сейчас последние мгновение красивой осени.

— А какая потом? — поинтересовалась я.

— Слякотная, — ответил Федор и поёжился. — Какое у тебя любимое время года?

Я пожала плечами:

— Зависит от возраста. В детстве, страшно признаться, я обожала зиму. Все эти снежные вихри…

— А сейчас?

Я вспомнила зеленую листву, сквозь которую просвечивает солнце, и кое-что еще; так что ответила, даже не сомневаясь:

— Поздняя весна. Или раннее лето.

— Мне кажется, тебе к лицу осень. Что-то такое… весьма переменчивое и многогранное.

— Да? — улыбнулась. — Такого я еще не слышала прежде.

И распахнула зонт.

***

— Никаниканиканиканика, — Оля шла в мою сторону, руки в боки, взгляд грозный. Ника-Каника, то есть я, замерла и на всякий случай скукожилась — от Оли можно что угодно ожидать. — Почему это ты ушла и не дождалась нас?

А это, вообще говоря, был вечер пятницы, и мне очень уж хотелось домой, отдыхать.

— Вас — это кого?

Мы стояли метрах в ста от парадного входа в институт, и вокруг было безлюдно, как на пустыре. Столетний дождь дал нам небольшую передышку — и все же весь сегодняшний день небо было хмурым и пасмурным.

— Полина уже убежала. Но обещала вернуться, красиво нарядившись. Хотели предложить тебе небольшую авантюру.

— Это еще какую?

— Посидеть втроем, как в старые добрые времена, — Олины ладони взметнулись в стороны, как у дирижера. — Отметим твою новую должность, ну и еще всякое… Тут есть неплохие бары неподалеку, мне рассказывали. Либо! Мы с Полинкой приедем к тебе. Что-то мне подсказывает, что ты тоже захочешь принарядиться, — Оля кокетливо улыбнулась.

Неподалеку…

Внутри зажглась лампочка надежды, и я ответила, не задумываясь:

— Нет, давайте лучше здесь. Я подъеду. Через сколько встречаемся?

— Так, — Оля взглянула на наручные часы. Они у нее были красивые, с изящным серебристым ремешком. — Сейчас почти половина седьмого. В восемь было бы уже неплохо собраться. Успеешь?

Я пообещала успеть.

И примчалась на встречу даже раньше девчонок — усталость мгновенно куда-то улетучилась. Надела приталенное черное платье, новое пальто (бежевое и строгое), поправила кудри и подкрасила губы. Мама сказала, что я будто попала сюда прямиком из шестидесятых. А Илья без лишней скорости поинтересовался, куда это я такая собралась.

— К девочкам!

Кто много знает, тот плохо спит.

— Передавай им привет, — не отставал Илья.

— Передам им радостную новость, ты наконец-то признался, что балбес!

А подружки мои были еще в сто раз краше, чем я. Полина каким-то совершенно необыкновенным образом сделала пробор, еще и украсила волосы жемчужной заколкой, так что стала напоминать дикую кошку. А у Оли, напротив, была голливудская волна и невероятно красивые бежевые брюки. Стало вдруг даже жалко, что мы, такие чудесные, идем всего лишь в полутемный бар, а не на красную ковровую дорожку.

Я была вовлечена в момент, с радостью поддерживала разговор, много смеялась — совсем не походила на ту себя, какой предстала на собеседовании в конце прошлой недели. Как сильно компания может менять твое поведение, страшно представить!

И все же нечто во мне было не таким, как прежде — год назад или даже три месяца, пока мы еще не вышли на каникулы. Никто ничего не заподозрил, и все же я вглядывалась в лицо каждому встречному что по пути к бару, что внутри него.

Ведь Ник живет совсем неподалеку отсюда. Почему бы ему не пройтись по этим тротуарам в тот же момент, когда проходим по ним мы? Почему бы не собраться в этом баре с кем-нибудь на пару, отдохнуть после тяжелой недели…

Даже если с девушкой.

Той, зеленоволосой, или новой — не сомневаюсь, что у него их большой ассортимент, самая настоящая палитра со всевозможными оттенками. Какого цвета я — и есть ли в ней вообще, не выброшена ли еще за ненадобностью?

Наши встречи прервались так внезапно…

Да, летом мы тоже виделись нечасто, но тому была причина, его отъезд. Зато сейчас и Ник, и я здесь, но будто бы назло друг другу ходим параллельными ли тропами, в разное ли время. А вдруг он уже видел меня, и неоднократно, просто решил не привлекать к себе внимание — после всех тех холодных слов, которыми мы обменялись в переписке?

Ведь не может быть так, чтобы Ник просто взял и исчез с концами.

Не стану докапываться до Ильи, но он у меня умный, наверняка смог бы посчитать, с какой вероятностью мы с Ником можем встретиться, если проводим время на одних и тех же улицах, ходим в одни заведения. И эта вероятность точно будет выше числа наших с Ником осенних встреч — точнее, их полного отсутствия.

Мы с девочками заказали по пине коладе с кусочками ананаса на стеклянном бортике. Потом еще по одной… Сидели за столиком, чуть в отдалении от всех, болтали ногами и обсуждали все, что придет в голову. Начиная от преподавателей, приятных и не очень, и заканчивая вселенной, которая к кому-то справедлива, а к кому-то не то чтобы. Коктейли развязали язык — Полинке даже чуть больше, чем мне.

— И какой во всем этом смысл, — говорила она грозно, сжимая кулак, — вот мы закончим учиться, и нам опять надо будет выставлять себя в лучшем свете, играть тех, кто на самом деле… не мы? Немы, — она фыркнула, — по сути, так и есть, мы можем много что сказать, но только если это будет вписываться в определенные границы дозволенного. Если представить область, в которой существуют все слова…

Полинка приподнялась над диванчиком и обвела руками пространство, будто хотела нарисовать окружность самого большого из возможных размеров. Оля отклонилась, чтобы не получить локтем по лбу, и это получилось у нее как-то забавно, карикатурно.

— То мы можем сказать многое, но все оно уместится вот здесь, — и Полинка сложила большой и указательный палец в круг диаметром сантиметра в четыре. — И так везде. Везде нужно себя продавать. Даже в любви… тем более в любви.

— Нужно лишь встретить своего человека, — заметила Оля мягко. — Тогда будешь говорить обо всем и не придется выбирать слова.

— Ты говоришь с Костей совсем не так, как с нами, — парировала Полинка.