то чтобы мне стало обидно за Илью — все-таки, у меня все еще остается подруга, которой он нравится. И тем не менее, если Оля так быстро смогла переключиться на кого-то другого, причем со всей искренностью…

Думаю, это попросту значит, что мне нужно за нее порадоваться.

— Костя!

Он обернулся, а на лице улыбка того же уровня интеллектуального развития, что и у Оли.

В общем-то, наша компания тут же оживилась. Оля с Костей болтали между собой, изредка задавая нам с Полинкой уточняющие вопросы. Мы чаще всего угукали или отвечали невпопад. И еще думали, действительно ли мы так здесь нужны… по крайней мере, я-то уж точно задавалась об этом беспокоилась.

А потом я разглядела знакомый силуэт вдалеке.

Точнее, два знакомых силуэта, и двигались они нам навстречу. Это был Ник — в той самой футболке с розами, которую я когда-то видела; волосы у него на голове были собраны. А слева от него шла девушка на голову ниже ростом. Я вдруг ее вспомнила — темно-русые корни волос, зеленые концы, я ведь уже видела ее давным-давно, в июле, когда мы гуляли в парке всей семьёй. А вдруг это та самая девушка, которая подарила ему кулон с волком? Или другая? Илья говорил, Ник пользуется у женского пола неплохим спросом.

— Там мой знакомый идет, — сказала я тихо. — Наверное, надо будет поздороваться.

Она красивая. Голубые глаза подчеркнуты длинными стрелками, большие губы — розовой помадой. И взгляд хитрый и чуть-чуть нахальный, а не грозный, как у меня. Обтягивающее черное платье выгодно подчеркивает фигуру. На месте Ника я бы тоже гуляла с ней, а не с собой.

И еще — ее ладонь с длинными темными коготками крепко держит его ладонь.

Мы остановились друг напротив друга, стенка на стенку. Нас больше — четверо. Но они сильнее — влияют на меня, как цветки, которые испускают яд, чтобы угнетать своих соседей. Лучше бы мы пошли по другой тропе парка или вовсе по другим местам. Чтобы я не видела его с ней.

Лучше не знать, чем знать, вот и ответ, только он мне уже не нужен.

Оказалось, волосы у Ника не собраны, а подстрижены. От длины осталось сантиметров пять, и та зачесана назад.

— Привет, — произнес Ник.

— Привет, — ответила я. — Сменил имидж?

Так захотелось коснуться его волос, проверить, какие они сейчас на ощупь. Но я не рискнула.

Смотрела Нику в глаза, гордо задрав голову. Июльская зелень. Вот какого они цвета, Пашка. Лучше бы я никогда этого не знала, и тем не менее, судьба сложилась так, что мне суждено было посмотреть в них однажды.

А вот касаний его губ мне узнать уже никогда не удастся — я поняла это четко и ясно, в одно мгновение.

— Есть такое, — ответил Ник.

— Это мои подруги, — сказала я. — Полина и Оля. А это Костя.

Его спутница представилась самостоятельно. Протянула мне руку, свободную от ладони Ника:

— Лера.

Я приняла рукопожатие — пальцы у неё оказались тоненькие.

— Мы пойдем, — предложила я, — не будем вам мешать.

И мир вокруг будто не существует вовсе, кружится, кружится, мы с Ником друг напротив друга, на карусели, а остальные перестали существовать, и я думаю — если мы сейчас уйдем, я еще нескоро увижу его; но, если мы останемся, мне с каждой секундой будет становиться всё хуже и хуже, заболит голова, закончится воздух. Я рухну прямо здесь, в самом центре карусели, которая ускоряется и продолжит ускоряться.

Я запомню. Светлые волосы (длинные, которые были у него, когда мы познакомились). Глаза, а если точнее, то взгляд: на поверхности озорная насмешка, под ней — интерес к познанию этого мира, а в глубине скрывается нечто искреннее и очень печальное.

Запомню и буду возвращаться — ибо именно он стал смыслом моего девятнадцатого лета.

А если бы мы остались друзьями? Было бы мне проще?

И плохо ли это, что друзьями мы остаться не можем, потому что никогда ими не были?

— Пожалуй, — заметила Лера. Я и забыла, что она здесь, совсем рядом. — Хорошей прогулки, ребята.

— И вам — приятно провести время. — Впрочем, не уверена, будто я действительно желала им нечто подобное.

Не помню, говорил ли кто-то что-то еще. Они бы успели обсудить абсолютно каждую вещь, начиная с вопроса о зарождении мира и заканчивая тем, сколько времени лучше варить макароны, ибо я все равно не обращала на посторонний шум никакого внимания — смотрела Нику в глаза.

Мы разошлись.

Будто кто-то сильный и беспощадный схватил меня за плечи — и в следующее мгновение мое тело оказалось вне карусели, а душа все еще продолжила кружиться. Где я? Кто я? За что именно я? Почему нельзя прятать мгновения в смолу, как насекомых, чтобы никакое внешнее воздействие не могло их разрушить?

— Это тот самый? — шепнула Полинка.

Я кивнула. И даже попыталось улыбнуться.

Мои ноги шли вслед за подружками, рот пытался вклиниваться в разговор (получалось невпопад), а голова думала, и думала, и думала о нем, вспоминая слова, когда-то сказанные или написанные, и приходила всё к новым и новым выводам…

«теперь понятно, почему ты не смог встретиться», — напечатала я, не сдержавшись. Думала, Ник ответит мне не сразу, если вообще ответит, но уже через минуту получила сообщение:

«а был ли смысл нам встречаться?»

«а не было?»

А ведь совсем недавно я едва не отправила ему то признание. Следует поблагодарить саму себя за нерешительность — хотя бы когда-то она сыграла мне на руку. Продолжила печатать:

«впрочем, ты прав. не так уж много смысла общаться с человеком, который сам не знает, чего хочет».

«и кто же этот человек? например, ты?»

Вы на него только посмотрите — каков наглец.

«например, я. а также, например, ты».

«что ты имеешь в виду?»

Сейчас или никогда.

«зачем звать меня на прогулку, а потом исчезать без объяснений? зачем то приближаться, то отдаляться, никак это не комментируя? мог бы ты сначала понять, что тебе нужно, прежде чем усаживать меня на эмоциональные качели и толкать со всей дури?»

«ого…..

ты не думала над тем, что я отдалился, потому что на той нашей прогулке тебе было неприятно находиться?»

«с чего ты так решил?»

«ты была закрыта».

«что ж, если ты готов быть абсолютно честным и искренним на _первой_ встрече…. это не значит, что все могут такими быть».

«нет, но я готов работать над тем, чтобы и мне, и моему собеседнику было комфортно».

«значит, я