Лоренцо к ней даже не приближался. Елена желала ему помочь, но она была последним человеком, которого рыцарь хотел видеть. Непросто складывались и новые отношения с Солиндой, чье состояние вызывало серьезные опасения. Принцесса пришла в сознание через день после своего спасения, однако она замкнулась в себе и отказывалась с кем-либо общаться. Елена научила ее и Сэру очищать разум, чтобы помешать магам читать их мысли, а теперь Солинда обратила это знание против нее самой, не пуская к себе в голову. Елене оставалось лишь теряться в догадках, как ей удалось выжить при падении Лунной башни. Возможно, девушка просто была невероятно везучей.

Мустак и другие вожаки удерживали джхафийское население от попытки штурма цитадели, хотя кое-кто из молодежи пускал стрелы в солдат на стенах. «Ждите. Нести уже идут», – передавали люди из уст в уста. Однако первый шаг сделали Горджо. Это произошло через несколько дней после нападения Елены. По сигналу трубачей легион солдат выступил из Внутреннего Города и проследовал по Королевской дороге к площади Дом-аль’Ахма. Шеренга за шеренгой, солдаты заняли ее. Джхафийцы собрались вокруг, не проронив ни слова. Четыре когорты солдат заняли позиции с каждой стороны площади, а пятая двинулась к ее центру. В окружении щитов, поднятых черепахой, командир легиона подъехал на лошади к висевшим там мясным крючьям. Взглянув на них и прочтя выведенные большими буквами надписи на свитках, он вздрогнул, что на его месте наверняка сделал бы и каждый из легионеров Горджо.

Обезглавленное тело Арно Долмана висело вверх ногами с кишками, намотанными на крюк. Огромным гвоздем к его телу был прибит свиток с надписью «Человек из камня». Рядом с ним висели изуродованные до неузнаваемости останки Бене и Терро. «Богохульные близнецы», гласил свиток над ними – отсылка к амтехской нравоучительной притче о гомосексуальности. На соседний крюк была насажена голова Ратта Сорделла. Тело некроманта свисало с него ниже. «Цареубийца», гласила его надпись. Над идеальным телом Ведьи надругались аналогичным образом. На ее свитке красовались два слова – «Шлюха Шайтана».

Наутро Горджо покинули город.

Новость о бегстве Горджо распространилась быстро. На следующий день Мустак аль-Мадхи осторожно вошел во Внутренний Город во главе отряда своих людей, окружавшего Елену, которую, закутанную в черную накидку, несли в паланкине. Джхафийские воины относились к ней с почтением и страхом. Барабаны и тарелки отбивали ритм мести. Дети безоглядно тешились в победных танцах, пока взрослые грабили все римонские дома, не вывесившие флаги Нести, и вырезали семьи, ранее публично заявлявшие о своей поддержке узурпаторов Горджо. К счастью, таких семей было мало, но все же улицы Внутреннего Города стали немыми свидетелями нескольких жутких сцен.

Добравшись до дворца, сторонники Мустака осторожно пробрались через руины упавшей Лунной башни и вошли в распахнутые настежь главные ворота.

– Мои люди обследовали дворец, леди Елена, – сказал Мустак, помогая ей выбраться из паланкина. – Мы нашли кое-что странное. Нам нужна ваша помощь, если вы не возражаете.

Руки Елены еще тряслись, но она уже вновь могла стоять прямо, а запястье ее ведущей руки вернуло себе часть прежней силы. Она захромала вперед, опираясь для равновесия на грубый посох, и окинула дворец своим мысленным взором. Повсюду валялись отбросы. Один из пустынных внутренних двориков был усеян гвоздями и инструментами; в другом стояли десятки пробитых бочек – все вино, которое Горджо не смогли забрать с собой, они просто вылили, желая досадить Нести. Среди обломков бродили мяукавшие и шипевшие кошки. В одном месте они яростно сцепились из-за чего-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось правыми рукой и ногой человека, торчавшими из неглубокой могилы. Его плоть разлагалась в лучах полуденного солнца.

Завидев людей, кошки, взвыв еще громче, разбежались. По знаку Мустака двое его бойцов, обмотав свои лица кусками ткани, начали копать. Уже очень скоро их взглядам открылся обнаженный мужчина с длинными светлыми волосами. Это был Фернандо Толиди, рыцарь Горджо, в которого влюбилась Солинда.

«Зачем им убивать Фернандо?» – задумалась Елена. Впрочем, ее тут же отвлекли от этой мысли всполошенные крики двух людей, выбежавших во двор: в садах тоже обнаружили могилы. Зажав рот рукой, Елена пошла туда вместе с остальными.

Сотни ворон взмыли в небо подобно черному облаку с площади, над которой нависала Королевская башня. Джхафийцы остолбенели. Некоторые, взвыв, упали на колени. Елена пошатнулась от ужасающей вони. Последним, что совершили Горджо перед тем, как покинуть город, было убийство всех прислуживавших во дворце джхафийцев. Идя по залитой кровью площади, Елена испытывала чувство ужасной вины. Ничего этого не произошло бы, не прилети я сюда.

Она глядела на тела служанок и слуг. Их невидящие глаза уставились в пустоту. На лицах одних застыло выражение ужаса; другие же, похоже, перед смертью смирились со своей участью. Всего их было сорок восемь. Почувствовав, что по ее щекам текут слезы, Елена закрыла глаза. Она ощутила, как ее охватывает печаль, и эта печаль была совсем не очищающей.

Через некоторое время Елена снова мысленно окинула дворец своим взором, ища признаки жизни. Вот – вверху и слева!

Она вела джхафийцев с предельной осторожностью, но ни затаившихся лучников, ни ловушек они нигде не обнаружили. Все комнаты были частично разграблены – спешно покидая дворец, Горджо забрали все ценное, что только могли унести. Однако в одной из них Елена нашла среди кучи обломков и упавших гобеленов большой запертый сундук. Крадучись подобравшись к нему, Мустак с опаской налег на лом. Замок с треском слетел, и все они вздрогнули.

Внутри сидела джхафийская девочка со следами слез на грязном лице. Сжавшись, она жалобно захныкала.

– Тише, дитя, – прошептал Мустак. – Это леди Елена из Нести. Она не причинит тебе вреда.

Девочка выглядела совершенно опустошенной. У нее было темное лицо с по-детски вздернутым носом и тощее как жердь тело. Елена вспомнила ее: Тарита, одна из младших служанок, лет четырнадцати-пятнадцати. Она была совсем крошечной, гораздо меньше пяти футов ростом. Живая и бесцеремонная, Тарита часто о чем-то забывала. Однажды она принесла к Елене в комнату кувшин с холодной водой, забыв, что для купания воду нужно было подогреть. Девочка тогда очень испугалась, дескать, ее отчитают или еще что похуже. Но Елена просто сострила по этому поводу, и Тарита быстро подхватила ее шутку, сказав, что Елена, конечно же, могла подогреть воду с помощью магии. Однако сейчас она была в шоке. Елена задумалась, как девочке удалось спастись.

– Тарита, – произнесла она мягко, – не подогреешь мне воды для купания?

Та почти что улыбнулась, но затем спрятала лицо. Елене понадобилось время, чтобы уговорить девочку позволить вытащить ее из сундука. «Только бы не позабыть о ней, – сказала себе Елена, глядя, как женщина-джхафийка уводит девочку прочь. – Мы должны узнать, что она видела».

Больше выживших не нашли: комнаты были усеяны обломками мебели и предметами, не представлявшими особой ценности. Зал башни, в котором Елену дожидался Бастидо, не тронули. На случай, если туда войдет кто-то, кроме нее, она поставила Бастидо на «чинкуэ», так что, возможно, это и сыграло свою роль. Ее собственную комнату, разумеется, разгромили. Некая личность, Ведья, как предположила Елена, не пожалела времени и усилий на то, чтобы вытащить из сундука и порвать в клочья ее одежду, а затем помочиться на все, что только сгодилось для этого. В комнате воняло, да и от многих деяний ее теперь уже бывшей соперницы дурно пахло. Но скоро, надеялась Елена, вокруг повеет свежестью и мы все сможем дышать полной грудью.