Среди хлама, что на первый взгляд годился только в костёр — сжечь, что не догорело, — нашлись карты, очень старые, повреждённые, но всё же карты, изображающие почти весь Дьямон. Их разложили на полу в одном из верхних залов, и, сличая изображения, составили довольно полную картину. Карты рисовались, похоже, в разные века и кое-где не дополняли друг друга, а противоречили, пометки на их полях были чаще непонятны, расстояния и высоты не прописаны, но, опять же, сопоставляя рисунки, кое-что удавалось сделать.

Это была ценная находка. Капитан сообщил, что и лорд Найрин первым делом озаботился тем же — решил рисовать карты. Чтобы управлять землями, тем более их оборонять, надо представлять их хотя бы в общих чертах. То есть умный брат, значит, рассуждал так же, как Сайгур — это радовало. Нашлось двое сносных рисовальщиков из кандрийцев, парни поняли, что от них требовалось, и работа над большой картой неплохо шла. К Юне Сайгур пока решил не обращаться. Теперь он с удовольствием показал черновой пока результат работы Найрину, тот был впечатлён…

Большая дорога в Загорье, пересекающая Дьямон, теперь вся была видна и понятна. И дороги, которые в неё вливались, как ручейки в реку, или её пересекали. Ущелья, реки, водопады, мосты, а также замки, раскиданные вдоль дороги и дальше, в глубине Дьямона — кто их держит, сколько там людей, зачем?..

Много, много вопросов. На большинство из них капитан только пожимал плечами.

— А это что? — Найрин показал на крестики на некотором расстоянии от замка и дальше, по обеим сторонам.

— Это мне хайд объяснил. Тут на горах стражи стоят и передают сообщения в замок. Либо дают солнцу светить в полированные медные щиты, либо дымом, если нет солнца. О нашем появлении тоже предупреждали. Смотри, — он показал линию на карте. — Эту дорогу лучше заложить камнями. Сделаем до зимы. Опасное место, отсюда нападают на большую дорогу. В прошлом потрепали купцов.

— То есть в прошлом году спокойно было, купцы ездили?

— Было б спокойно, кабы не разбойники. Но во время войны тут тоже ходили караваны. Платили особо и нашим, и вашим, и под договор ехали, вроде целый день повозки скрипели мимо замка. Перемирие объявляли.

— Шутишь? — Найрин даже рассмеялся. — С трудом верится.

— Тут такие дорогие товары возят, что во всё поверишь. И если вот на этом участке нападут, — Сайгур показал на карте, — мы должны будем купцам заплатить. Так что скоро тоже караван придёт, немаленький, дважды в год тут ходит. Наши его встретят и сопроводят до граничных камней. Хайд Дьямона это знает, как пять пальцев.

— Дорога ведь, как её заложить камнями? По ней ездят, — Найрин внимательно разглядывал переплетение линий.

— Ещё есть тропа, она крутая, повозка не пройдет, двое не разойдутся. Вот она останется, и она разбойникам не очень пригодна. Да знаю, что скажешь! Хорошие дороги нужны. Только что ни сделать — всегда кому-то будет плохо!

— Следящие амулеты?..

— У хайда есть несколько, старинных. Что-то юлит, говорит — иссякнут вот-вот. Амулеты князь присылал, теперь не пришлёт. А Мортаг про амулеты ни сном ни духом, я считаю. Хорошо бы добыть, но где взять? Или ты изготовишь, а, колдун?

Найрин только поморщился, продолжая разглядывать карту. Было интересно, и трудно, и почти невозможно…

— Написать королю, — сказал он. — Пусть добывает для нас амулеты, в Цитадели.

— Пока нам тут только отбиваться, — кивнув, угрюмо продолжал Сайгур. — Сидеть в Дьямоне, как в берлоге. Хотел бы я потолковать с таном Сурешем, как он управлялся? Как воевать на ровном месте, я понимаю. Здесь горы, ущелья, пещеры — за день не пройдешь, тропы эти невидимые, иногда камни на головы сыплются. Как?! Тут родиться надо, чтобы жить и воевать.

— Посидим в берлоге и освоимся, сам говоришь, — сказал Найрин.

— Это да. Но видишь, нам Мортаг лакомый кусок отхватил от пирога…

— А, распробовал?!

Они переглянулись и рассмеялись разом.

— Ничего. В берлоге так в берлоге, а там, глядишь, приручим Дьямон. С князем договора, с соседями договора. Твоя жена особа непростая, через неё найдем тех, кто здесь родился, всё умеет и нам послужит. А потом и научимся, — высказал Найрин то, что давно крутилось в голове. — Тан Суреш тоже был чужеземец.

Действительно, раз не умеют сами — найдут тех, кто умеет и станет служить. Тан Суреш, прибыв в эти места, наверняка был не умнее. Правда, за ним не только жена была, но и князь. Но про князя Найрин промолчал.

— Да, — кивнул Сайгур. — Но будет трудно, сам видишь. Вот тут крепость, маленькая, — он показал на карте. — Там гарнизон небольшой, дорога из него хорошо видна, простреливается, и тропы козлиные опять же. Капитан про всё рассказал, но хочу сам взглянуть. Сможешь завтра поехать со мной? — он посмотрел с сомнением. — Не свалишься по дороге?

— Смогу, конечно… — Найрин пожал плечами и с удивлением прислушался к себе.

Он помнил, как себя чувствовал, когда встал с постели. Так вот, его состояние улучшалось удивительно быстро. Теперь он без усилий поехал бы верхом куда угодно, да хоть на весь день в седле. Удивительно ведь?

— Всё смогу, — заверил он, нагибаясь и одной рукой приподняв за ножку тяжелый деревянный стол.

Так приподнял, что стол не накренился, и пергаменты, и чернильницы, и чашки с водой остались, как были. Сайгур хмыкнул:

— Ладно, убедил. Или ты просто дрых неделю и притворялся, а?

— Так и было, — поддержал шутку Найрин. — Чтобы ты с чепухой не приставал. Завтра едем.

Потом Сайгура позвали, а Найрин остался предоставлен сам себе. Некоторыми вещами ему давно хотелось заняться, разобрать сундуки, которые никому не доверишь — где библиотека, свои записи, кое-что было из монастыря, другое он приобрёл позже. Руки до этого всего не доходили давно.

Стесняясь просить у Юны, Найрин обратился за советом к Фурати и получил в подарок бумажную тетрадь и ещё одну, из очень хорошего дорогого пергамента, а также разъяснения, где в Дьямоне купить всё для письма, включая перья и приличные чернила. Вот если редкие краски, золотые листы и тушь — это младшая тани заказывает себе особо, это надо у неё спросить. А зачем это младшей тани? — заинтересовался Найрин. Она любит рисовать?

— Еще как! — уважительно закивал Фурати. — Она переписывает в книги старые свитки. У неё целая мастерская. И лекарские труды там переписывают, и многое другое, включая старинные сказания и баллады. На побережном языке тоже. Мне до войны подарили книгу с золочёными страницами, кандрийские любовные баллады. Чтобы старик не забывал главного! — пошутил он и рассмеялся. — Безупречная книга, скажу я вам. Редкой красоты.

— Её сделала леди Челла? Сама? — не совсем поверил Найрин.

— Она писала текст, как мне сказали. Пишет красиво, мастерица. А чтобы страницы украшать, Суреш покупал рабов-рисовальщиков, специально для её мастерской. Кажется, их было трое, двое джубаранцев и один из Дальнего Загорья, совсем издалека. Книга драгоценная, я её храню, очень красивая.