Бабье лето в разгаре: деревья с желтой и красной листвой, воздух горячий, сухой, а небо почти белое. Впереди долина покрыта светло-зеленой травой, зато отвесные горы справа и слева вырастают неправдоподобно синие. Лишь вершинки сверкают голубизной, а ниже, в тени, какой-то странный синий камень. Возможно, стены из такого выглядели бы впечатляюще, но вот так эти синие отвесные камни высотой в сотни метров выглядят пугающе, словно свалились с другой планеты. Даже не из Солнечной системы.

Под самой горой примостился на земляном зеленом холме обветшалый замок, больше похожий на заброшенную усадьбу. Дорога к нему давно заросла травой хотя над одним строением вьется дымок.

Я придержал Зайчика, поджидая рыцарей, кивнул сэру Растеру:

— А там кто?

Он в затруднении морщил лоб:

— Гм, там никого…

— Ну хотя бы мышка-норушка? Или это тролли жарят оленину?

— Оленину? — переспросил он заинтересованно. — Может быть, свернем? Оленина — это хорошо, особенно если молодая, сочная…

Митчелл сказал с укором:

— Сэр Растер, куда это в вас столько влезает? Или у вас, как у чародея Ктулхуллена, три добавочных живота?

— Какой еще Ктулхуллен, — обиделся Растер. — Настоящий мужчина должен уметь наедаться в запас. Ну не хотите, не надо. Что я, оленины не видел? Подумаешь, оленина. Даже если хорошо прожаренная…

Митчелл посмотрел в сторону дымка:

— Вообще-то проверить надо бы. Замок вполне для обороны. А как для жилья, можно посмотреть.

Они с вопросом в глазах посмотрели на меня, я поколебался, отмахнулся.

— У меня от замков уже в глазах мальчики кровавые. Пусть живет тот, кто занял. Еще и лягушку-квакушку пустит, я не против. Когда обживется, тогда нагрянем и налогами его, налогами… А сейчас просто сбежит, ему терять нечего.

— Мудрое решение, — согласился Митчелл уважительно. — Нужно, чтобы баран сперва отрастил шерсть. Да мяса нагулял.

Резко потемнело. Зловещая черная тень обогнала нас и помчалась впереди. Я поспешно задрал голову, там грозно двигается одно-единственное облачко, однако тень по земле не ползет, а мчится со скоростью скачущего коня.

— Гроза, — сказал Митчелл буднично.

— От одного облачка? — спросил я.

— Смотря от какого…

Облачко на глазах быстро разрасталось, темнело, в нем начали слабо поблескивать багряные сполохи. Растер тоже поглядывал обеспокоено, спросил Митчелла:

— Как думаешь, это все Багряные Всадники?

— Похоже, — буркнул тот. — Но пока не польет, точно не скажешь.

— Всадники? — переспросил я саркастически. — Да еще Багряные? На чем же они скачут?

— Багряные, — подтвердил Растер. Подумав, уточнил: — А на чем скачут… Древние много умели! Но могут быть и вовсе подземники. Они иногда выпускают этих… ну, этих…

Он сделал в воздухе неопределенное движение, я сказал понимающе:

— Этих? Ну так бы и сказал! Сразу все понятно.

— Ах, сэр Ричард…

— Что?

— Да никто теперь уже не объяснит, что это.

— А почему именно Багряные Всадники? Или подземники?

— Да никто не знает, — ответил он угрюмо, мне почудилась в голосе рыцаря тоска по утраченному раю. — Так говорят… И те и другие насылают похожие тучи. Двигаются всегда против ветра, видите?… Только от Багряных всегда падают рыбы и всякая морская мелочь, а если подземники шалят, то песок и камешки…

Митчелл сказал со смешком:

— Правда, однажды песок оказался золотой. Засыпало поля в одной деревне, да и между домами навалило по щиколотку.

— Да, — согласился Растер с завистливым вздохом, — слышал я ту историю. У крестьян золото из ушей лезло! Выкупились сами, выкупили земли и сами купили себе соседние деревни… А кто-то и домик себе отгрохал почище замка.

Они все настегивали коней, мне показалось, что Зайчик косится огненным взглядом на тучу и старается идти быстрее, словно страшится ее больше нас.

— Вон там деревушка! — заорал Растер. — Минуем лесок…

За спиной настигающий грохот, словно несется поезд, мы понеслись на большой скорости к вырастающему на глазах высоченному частоколу, но грохот настиг, на голову и плечи обрушился водопад холодной воды.

Тяжесть вжала в седло, это не ливень, а тонны, сотни тонн падающей воды. По голове и плечам несколько раз ударило, сквозь завесу желтой воды я увидел бьющихся на земле в потоках воды крупных рыб. Крабы, каракатицы и ракушки падали и оставались на месте, хотя крабы потом начинали шевелить клешнями.

Падающая вода превратилась в ливень, когда кони достигли стены из вкопанных в землю бревен с заостренными вверху концами. Сверху весело кричали, там под навесом трое молодых мужиков с луками в руках. Растер погрозил им кулаком, но ворота уже открывались, мы пронеслись по улице, а ливень перешел в простой дождь, при котором уже не падают с неба рыбы.

Растер и Митчелл начали оглядываться, на лицах надежда: вдруг да среди рыбин и крабов блеснут куски золота, а я обратил внимание на мальчишку лет десяти, насквозь промокшего, стоит под дождем, жалко шмыгая носом, лязгает зубами.

— Эй, малыш, — спросил я, — что-то случилось? Он хмуро зыркнул на меня большими черными глазами.

— Да.

— Что?

— Я убежал из дому…

— Почему?

Он сообщил угрюмо:

— Меня хотят купать.

Растер заржал, а я сказал очень серьезно:

— Правильно сделал. Это женщины пусть моются, а мы, мужчины, умеем чесаться! Из тебя получится настоящий воин… Пригодный к дальним походам. Скажи, где здесь дом старосты?

— Вон тот, самый большой…

— Молодец, — сказал я и повернул коня к самому большому дому.

Мы обсушились, староста и его семья старались накормить и угостить, гордясь достатком, я сидел у окна и рассматривал тесно сгрудившиеся дома. Общая, крыша соединяет хозяйственные постройки с соседними домами, так что при необходимости люди могут скрытно перебегать из дома в дом, очень удобно для защиты.

Митчелл придирчиво расспрашивал, откуда они здесь взялись, почему так близко к лесу Белых Корней, сэр Растер ел быстро и жадно, я внимательно слушал.

Деревня росла быстро, но самое первое, что здесь поставили, — это высокий частокол. В мирных землях поселенцы первым делом ставят церковь, ну хотя бы часовню, а вот в таких, куда то и дело забираются если не стаи троллей, то отряды самых отчаянных варваров или просто шайки разбойников, сперва возводят частокол, уж потом роют землянки, ночуя на телегах и под телегами. Очередь домов приходит в конце, когда начинают распахивать землю, а до этого живут охотой, сбором ягод, грибов, рыбной ловлей — рыбы в окрестных озерах и реках видимо-невидимо.