Но однажды на страну нахлынули дикие орды. Конные племена настолько быстро завоевали королевство, а за ним еще и еще, пока не расшибли лбы о Хребет, что мало кто успел оказать сопротивление. Кочевники подвергли королевство страшному разгрому, увели в неволю сотни тысяч ремесленников, длинными вереницами тянулись караваны молодых девушек — их уводили на потеху в страну победителей, и только эту крепость кочевники так и не смогли захватить, а семья, владевшая крепостью, дала приют почти всем своим крестьянам.

Кочевники ушли, когда защитники уже отчаялись удерживать крепость. Кочевники, правда, и не пробовали брать ее приступом, даже не выставили пикеты, но все равно трудно было добывать пропитание в разоренной стране во время коротких вылазок. Однако, едва кочевники ушли, именно эта крепость и стала центром собирания земель. Лишь столетия спустя, когда снова заселили опустошенные земли, крепость начала терять свое значение, а окончательно перестала быть центром, когда оформились молодые и свирепые королевства.

— Понятно, — сказал я, — порфироносная вдова…

— Как, простите?

— У жителей тлеет чувство оскорбленной гордости, — сказал я. — Комплекс петербуржцев. Ладно, договоримся… может быть.

Подъезжая ближе, рассмотрели, что башня не совсем башня, что обычно служат лишь сторожевыми вышками, а массивная, просторная, настоящий каменный дом, разве что поднятый на высоту седьмого-восьмого этажа. Если остальные здания, от которых только каменные пеньки, когда-то соответствовали, то это была настоящая крепость…

Митчелл как уловил мои мысли, сказал с видом умудренного профессионала:

— Такая крепость несокрушима, но содержать дорого. Больших нашествий нет, а при местных стычках отсидятся и в этой башне.

Сэр Растер добавил уважительно:

— Она сама по себе крепость!

На крыше, украшенной зубцами, что означает статус большой крепости, появился человек, налег животом на каменный край между зубцами. Мы подъехали и остановились, рассматривая тяжелую, окованную металлическими полосами дверь, а он с высоты рассматривал нас.

Наконец Растер заорал:

— Что пялишься? Открывай ворота, дурень! С крыши ответили саркастически:

— Вот прям щас?… Кто такие? Сэр Растер грозно прокричал:

— Разуй глаза, дурак! Штандарт не видишь? Это гроссграф Армландии!… И сюзерен твоего хозяина, понял?

С крыши после паузы донесся размышляющий голос:

— Гроссграф? А че это?…

— Не твое дело, дурак! — рыкнул Растер, повышая голос. — Открывай! Рассуждать он будет о генеалогии, скотина немытая…

Человек на крыше хмыкнул, но отодвинулся, а затем исчез вовсе. Мы терпеливо ждали, сэр Растер раздраженно сопел, наконец и Митчелл сказал негромко:

— Я бы сказал, что пора уже спуститься.

— Да чего спускаться, — буркнул Растер, — всего-то крикнуть вниз.

— Совещаются? — предположил я.

— О чем? — удивился Растер. — Прибыл сюзерен! Ворота должны открыть немедленно. Ни о чем не спрашивая.

Я вздохнул:

— Это верно. Подождем еще чуток.

Сверху раздались голоса. На крыше появилось уже несколько человек, зубоскалили вполголоса, рассматривая нас. Растер рычал, медленно наливаясь кровью, Митчелл хмурился.

Я положил руку на молот.

— Что ж… придется напомнить, что пришли люди, облеченные властью.

— Вот-вот, — сказал Растер обрадованно.

— А власть — это сила, — сказал я.

Молот с такого расстояния даже не перекувырнулся: грохот, оглушительный треск. Во все стороны брызнули белые щепки. С визгом разлетелись железные полосы, на лету скручиваясь в спирали.

В каменном здании на месте ворот образовалась широкая дыра. Одна створка сохранила пару обломанных досок, раскачивается на железных скобах, другая усеяла щепками все вокруг.

Растер и Митчелл застыли в седлах, еще не видели, как бьет молот, лица посерели, а глаза одинаково выпучились. Я поймал и повесил на пояс, неспешно вытащил меч и пустил коня в проход.

В просторном полутемном помещении к стенам прижимаются насмерть перепуганные люди. Я проехал на середину зала, копыта Зайчика стучат, как кастаньеты великанши, обнаженный меч блестит холодно и зловеще.

— Ну и что? — поинтересовался я раздраженно. — Помогли вам крепкие ворота?…

За спиной сказал наконец сумевший заговорить Растер:

— Сэр Ричард, а не разнести ли и саму башню?… Красиво так это…

— Хорошая идея, — проговорил Митчелл. — Вдрызг!

— Камни брызнут еще лучше, — сказал Растер громко. — А что? Ломать так ломать!

От перепуганных людей наконец отделился толстенький человечек, богато одетый, бросился в ноги моему коню.

— Благодетель!… Не губите!… Просто хозяин болен, вот и бегаем то к нему, то от него!

— А без него решить не можете?

— Как можно, — испугался он. — Он же хозяин! Я бросил поводья Зайчика ему в лицо.

— Держи. А я пойду посмотрю.

Митчелл пошел за мной, но остановился у лестницы, поставив на первую ступеньку ногу и поигрывая обнаженным мечом. Растер, не слезая с коня, кружил по залу, грозный и рыкающий, на него смотрели с ужасом.

Молодцы, отметил я. Что значит ветераны. Не сговариваясь, выбрали именно те места, где могут контролировать все это стадо. Растер охраняет вход в башню, а Митчелл не позволит никому ни за мной броситься, ни сверху сбежать.

Со второго этажа начали попадаться перепуганные люди. Я в сверкающих доспехах старинной работы, громадный и с дивно блистающим мечом, кажусь чудищем, закованным в сталь. Все прижимаются к стенам, лестница узкая, я почти задевал некоторых существ, а среди этих существ есть и обомлевшие от ужаса молоденькие служанки, пышненькие и сочные, как куропатки. Они смотрят такими испуганными глазами, что во мне сыграло нечто, и едва не задрал одной из них платье за голову, вспомнив, что трусы не войдут в употребление еще лет сто, если не двести. Как и лифчики.

На третьем этаже столпились люди с оружием в руках. Никто не бросился в мою сторону, но мечи обнажены, все закрывают спинами дверь в единственную комнату на этаже.

— Ну что, — произнес я почти ласково, это прозвучало куда более зловеще, чем крики и брань, — будем драться с сюзереном?

Один сказал дрогнувшим голосом:

— Никто… не собирался! Но хозяин спал, его начали будить…

— Мне сказали, — напомнил я, — что он болен.

— Болен, — сказал страж нервно. — Ему дали попить чего-то, заснул. Вот будили…

— Брысь, — велел я. — Там внизу мои люди, они разнесут и башню вдрызг, поняли? Если что. А сейчас я изволю проверить ваши брехни насчет хозяина.