— Что, дурак?… Не то ожидал?

— Не то, — прохрипел я через обжигающую боль, плечо разрублено до кости. — Что у тебя за меч…

— Из той же кузницы, что и твой!

Он наслаждался болью в моих глазах, наконец сделал шаг и обрушил новый удар. Я вскинул навстречу щит, он с хохотом ударил несколько раз, небрежно и весело, я видел, как готовится нанести сокрушающий удар и сам оттягивает момент, наслаждаясь моими муками.

Наконец ударил, я отпрыгнул в сторону и, пока он не опомнился, сам начал осыпать его яростными ударами. Плечо зажило, я беспокоился за щель в доспехе, но с великим изумлением, бросив взгляд, увидел, что на краях разрубленного доспеха нарастает металл, стремясь поскорее заполнить прореху.

Барон отступал, я наносил удар за ударом, его доспехи звенели и трещали, меч встретил доспехи, как сказал барон, из той же кузницы: слабые удары оставляют царапины, сильные — зарубки, а когда я изловчился и нанес очень сильный удар, барон вскрикнул от боли.

— Ну как? — осведомился я. — Власть поменялась? Он с ужасом смотрел на лезвие моего меча, обагренного кровью.

— Ты… ранил меня!

— А потом убью, — пояснил я. — Вот ахнешь!

Он бросил быстрый взгляд по сторонам. Везде каменные обломки, а Пес, поскуливая от боли, зализывает раны. Горгульи, умирая, снова превращались в камень.

Ладони мокрые, я осторожно переложил меч, опустив щит, в левую руку, вытер пот об одежду, наблюдая не за движениями барона, а за глазами. Когда он бросился в атаку, я успел подхватить и меч, и щит. Левую руку тряхнуло, бьет барон мощно, хотя от жажды застать меня врасплох удар получился не в полную силу.

— Слабо, — сказал я, — это все?

— Нет, — ответил он, — я только начал забаву…

— …сказала мышка коту, — закончил я. — Барон, предлагаю встать на колени и склонить голову.

Он спросил удивленно:

— И что? Клятву верности?

Я видел по его лицу, что он готов прекратить схватку, торг уместен, мы же цивилизованные люди, а там можно и нарушить любой договор, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства.

— Нет, барон, — ответил я, — вы — с Юга!

— И что, так ненавидите южан?

— Когда вместо слова чести адвокаты…

— И что?… При чем тут… на колени?

— Проще смахнуть голову, — объяснил я, — чтоб вас, барон, не шибко утомлять маханием этой железкой.

Я выдержал град тяжелых ударов, рука иногда немеет на мгновение, я держу меч наготове, и барону никак не удается провести тот удар, на который рассчитывает, вижу по глазам. Изнемогая от усталости, я все взвинчивал темп, сам задыхался без воздуха, но барон шатается под градом ударов, доспехи трещат, кровь проступила в трех местах.

Я заставил себя улыбнуться.

— Ну что… заканчиваем, жених?

Он прохрипел люто:

— Дурак… она уже моя жена… ты опоздал…

— Жена? — переспросил я. — Ты хотел сказать, вдова!

Удар в голову бросил его на колени. Шлем слетел и покатился, подпрыгивая, по каменному полу. Кровь залила левую сторону головы барона, там исчезло ухо, а в плече глубокая трещина заполнилась кровью, алые струйки побежали по груди.

Я увидел распахнутый в крике рот:

— Пощади!…

— Зачем? — спросил я.

— Отдам больше, — прошептал он, — чем найдешь…

— Я найду все.

— Не сумеешь…

— Сумею, — оборвал я и вскинул над головой меч. — Жаль, у тебя нет семьи… Ты бы услышал, что сейчас изнасилую жену, а детей выброшу из окна… увы, ты такая мразь, что тебя это не тронет, лишь бы сам уцелел.

— Да! — закричал он. — Да! Лишь бы уцелеть! Разве жизнь — не самое ценное?

— Только не твоя.

Лезвие рассекло ему голову до шеи. Труп рухнул мне под ноги, я вытер лезвие меча о пышную одежду, на красном почти не заметны кровавые полосы, со стуком бросил в ножны.

Загремели тяжелые шаги. В комнату ворвались, задыхаясь, сэр Растер, Митчелл, Саксон. Митчелл сразу оценил все коротким взглядом, остановился у стены, отсапываясь, Саксон наклонился почесать Пса, а Растер с сожалением посмотрел на труп барона.

— Сэр Ричард, — спросил он с надеждой, — а вы смогли бы вернуть ему жизнь?

Я буркнул:

— Такому мерзавцу? Ни за что!

— Эх, жаль-то как…

— А зачем?

— Я бы его тоже убил. А потом еще и еще. Эх, как же Господь одарил вас, паладинов! Надо же, я бы иных всю жизнь оживлял и убивал. Разве не рай?

Я пожал плечами. Митчелл пошел за мной и сообщил, что барон сделал еще одну ошибку. Недооценил местных. Не ошибся, почти не ошибся в оценке многих лордов, зато проглядел и мага в своем же замке и зря пренебрег мнением простолюдинов, что, не одобряя жестоких действий хозяина, открыли потайные двери и пропустили противника в замок.

Я сказал тупо:

— Да? А я думал, они все по той лестнице.

Спустились в зал, сэр Альбрехт стоит в окружении рыцарей и очень внимательно рассматривает красиво расписанную вензелями бумагу. При моем приближении поднял на меня задумчивый взгляд.

— Да, сэр Ричард… Надо попробовать бросить вас связанного в воду.

— Что случилось? — потребовал я.

— Да впервые вижу такого везунчика, — сказал он. — Я тоже молодец, вычислил вас, но такого везения даже я не ожидал. Леди Беатрисса, успев побывать женой барона Эстергазэ, унаследовала и его замки, города, деревни, леса, пашни, озера… гм… а земель-то сколько…

Митчелл буркнул:

— Рано поздравляете.

— А что не так?

— У леди Беатриссы привычка не меньше года проводить в трауре. Так что сэр Ричард пока может смотреть на эти владения издали и облизываться.

Я промолчал. Год — это вечность. За это время либо на Юге обоснуюсь накрепко, либо моей станет вся Армландия.

Но скорее всего — и то и другое.