— А вы взгляните на карту, — перебил еговольноопределяющийся. — На самом деле существует Земля нашеговсемилостивейшего монарха, императора Франца-Иосифа. По данным статистики, тамодни льды, которые и вывозятся на ледоколах, принадлежащих пражскимхолодильникам. Наша ледяная промышленность заслужила и за границей высокуюоценку и уважение, так как предприятие это весьма доходное, хотя и опасное.Наибольшую опасность при экспортировании льда с Земли Франца-Иосифапредставляет переправа льда через Полярный круг. Можете себе это представить?

Конвойный пробормотал что-то невнятное, а начальник конвоя,капрал, подошёл ближе и стал слушать объяснения вольноопределяющегося. Тот сглубокомысленным видом продолжал:

— Эта единственная австрийская колония может снабдитьльдом всю Европу и является крупным экономическим фактором. Конечно,колонизация подвигается медленно, так как колонисты частью вовсе не желают тудаехать, а частью замерзают там. Тем не менее с улучшением климатических условий,в котором очень заинтересованы министерства торговли и иностранных дел,появляется надежда, что обширные ледниковые площади будут надлежащим образомиспользованы. После постройки нескольких отелей туда будут привлечены массытуристов. Необходимо, конечно, для удобства проложить туристские тропинки идорожки между льдинами и накрасить на ледниках туристские знаки. Единственнымзатруднением остаются эскимосы, которые тормозят работу наших местных органов…

Капрал слушал с интересом. Это был солдат сверхсрочнойслужбы, в прошлом батрак, человек крутой и недалёкий, старавшийся нахвататьсявсего, о чём не имел никакого понятия. Идеалом его было дослужиться дофельдфебеля.

— …не хотят подлецы эскимосы учиться немецкомуязыку, — продолжал вольноопределяющийся, — хотя министерствопросвещения, господин капрал, не останавливаясь перед расходами и человеческимижертвами, выстроило для них школы. Тогда замёрзло пять архитекторов-строителейи…

— Каменщики спаслись, — перебил его Швейк. —Они отогревались тем, что курили трубки.

— Не все, — возразил вольноопределяющийся, —с двумя случилось несчастье. Они забыли, что надо затягиваться, трубки у нихпотухли, пришлось бедняг закопать в лёд. Но школу в конце концов всё-такивыстроили. Построена она была из ледяных кирпичей с железобетоном. Очень прочнополучается! Тогда эскимосы развели вокруг всей школы костры из обломковзатёртых льдами торговых судов и осуществили свой план. Лёд, на котором стоялашкола, растаял, и вся школа провалилась в море вместе с директором ипредставителем правительства, который на следующий день должен былприсутствовать при торжественном освящении школы. В этот ужасный момент былослышно только, как представитель правительства, находясь уже по горло в воде,крикнул: «Gott, strafe England!»[98] Теперь туда, наверно,пошлют войска, чтобы навести у эскимосов порядок. Само собой, воевать с нимитрудно. Больше всего нашему войску будут вредить ихние дрессированные белыемедведи.

— Этого ещё не хватало, — глубокомысленно заметилкапрал. — И без того военных изобретений хоть пруд пруди. Возьмём,например, маски от отравления газом. Натянешь её себе на голову — и моментальноотравлен, как нас в унтер-офицерской школе учили.

— Это только так пугают, — отозвался Швейк. —Солдат ничего не должен бояться. Если, к примеру, в бою ты упал в сортирнуюяму, оближись и иди дальше в бой. А ядовитые газы для нашего брата — дело привычноеещё с казарм — после солдатского хлеба да гороха с крупой. Но вот, говорят,русские изобрели какую-то штуку специально против унтер-офицеров.

— Какие-то особые электрические токи, — дополнилвольноопределяющийся. — Путём соединения с целлулоидными звёздочками наворотнике унтер-офицера происходит взрыв. Что ни день, то новые ужасы!

Хотя капрал и до военной службы был настоящий осёл, но и оннаконец понял, что над ним смеются. Он отошёл от арестованных и пошёл во главеконвоя.

Они уже приближались к вокзалу, куда собрались целые толпыбудейовичан, пришедших проститься со своим полком.

Несмотря на то что прощание не носило характера официальнойдемонстрации, вся площадь перед вокзалом была полна народу, ожидавшего приходавойска.

Всё внимание Швейка сосредоточилось на стоявшей шпалерамитолпе зрителей. И как бывает всегда, так случилось и теперь: конвоируемыенамного опередили примерных солдат, которые шли далеко позади. Примернымисолдатами набьют телячьи вагоны, а Швейка и вольноопределяющегося посадят вособый арестантский вагон, который всегда прицепляют в воинских поездах сразуже за штабными вагонами. Места в арестантском вагоне всегда хоть отбавляй.

Швейк не мог удержаться, чтобы, замахав фуражкой, некрикнуть в толпу:

— Наздар!

Это подействовало очень сильно, приветствие было громкоподхвачено всей толпой.

— Наздар! — прокатилось по всей площади изабушевало перед вокзалом.

Далеко впереди по рядам пробежало:

— Идут!

Начальник конвоя совершенно растерялся и закричал на Швейка,чтобы тот заткнул глотку. Но гул приветствий рос, как лавина. Жандармы напиралина толпу и пробивали дорогу конвою. А толпа продолжала реветь: «Наздар!» — имахала шапками и шляпами.

Это была настоящая манифестация. Из окон гостиницы противвокзала какие-то дамы махали платочками и кричали:

— Heil!

Из толпы к возгласам «наздар!» примешивалось «heil».Какому-то энтузиасту, который воспользовался этим обстоятельством и крикнул:«Nieder mit den Serben!»[99] — подставили ножку и слегкапрошлись по нему ногами в искусственно устроенной давке.

— Идут! — всё дальше и дальше, как электрическийток, передавалось в толпе.

Шествие приближалось. Швейк из-за штыков конвойныхприветливо махал толпе рукой. Вольноопределяющийся с серьёзным лицом отдавалчесть.

Они вступили на вокзал и прошли к поданному уже воинскомупоезду. Оркестр стрелкового полка чуть было не грянул им навстречу «Храни нам,боже, государя!», так как капельмейстер был сбит с толку неожиданнойманифестацией. К счастью, как раз вовремя подоспел обер-фельдкурат из Седьмойкавалерийской дивизии, патер Лацина, в чёрном котелке, и стал наводить порядок.

История того, как он сюда попал, совсем обыкновенная.

Патер Лацина, гроза всех офицерских столовок, ненасытныйобжора и пьяница, приехал накануне в Будейовицы и как бы случайно попал нанебольшой банкет офицеров отъезжающего полка. Напившись и наевшись задесятерых, он в более или менее нетрезвом виде пошёл в офицерскую кухнюклянчить у поваров остатки. Там он проглотил целые блюда соусов и кнедликов иобглодал, словно кот, все кости. Дорвавшись наконец в кладовой до рому, онналакался до рвоты и затем вернулся на прощальный вечерок, где снова напилсявдрызг.