менее ядовито поинтересовался он, и добавил командным тоном: — Короче, у тебя полчаса на сборы — встреча у тайника.

— С тобой? — У меня нехорошо заныла шея.

— С темными, — успокоил он меня. — Главное — обсудите, где с Татьяной встретитесь и как ее туда доставить, чтобы не засекли. Наблюдение-то с вас еще не снято.

— Я могу ее в невидимость перевести, — небрежно бросил я.

— Это еще как? — снова удивился он.

— А мы с Татьяной оба очень талантливые, — скромно заметил я. — Какая разница как? Главное, что могу.

— Темным об этом ни слова, — мгновенно отреагировал Стас, и, подумав, добавил: — Нет, это не выход. Не увидят, так учуют. Не знаю, может, прямо у нее в помещении встретиться… Темные тоже обещали подумать. Одним словом, рвался поучаствовать — действуй. По исполнении доложишь. И без всяких «Какая разница как».

— Хорошо, — неохотно согласился я, осознав еще целый ряд преград для столь необходимой нам встречи.

Вернувшись в комнату, я написал Татьяне записку, в которой прямо и недвусмысленно, чтобы она никакой лазейки не нашла, попросил ее ни одной ногой даже во двор не ступать. Оставив записку на самом видном месте на столе, чтобы она не смогла сделать вид, что не заметила ее, я отправился к тайнику.

По дороге я ломал себе голову не так над тем, как доставить Татьяну на подпольное собрание, как над тем, что потом делать.

Переходить в невидимость Татьяна и без меня уже научилась, но Стас был прав: в одной только невидимости от внештатников она не спрячется.

И я в невидимости не смогу рядом с ней находиться, чтобы защитить ее от них — иначе ее тут же тепловой удар хватит.

Но самое главное — не исключено, что по той же причине всем присутствующим на встрече придется сразу в видимость переходить. А в этом случае мы все можем с равным успехом дружно подпрыгивать, размахивать руками и звать внештатников в полный голос.

Возможно, Татьяна их и учует, но не факт, что на достаточном расстоянии. Кроме того, нам придется по очереди скрываться под полной маскировкой и, возможно, не один раз — чтобы проверить, у всех ли Татьяна может инвертацию преодолеть. Что, скорее всего, притупит ее чувствительность в отношении постороннего присутствия.

Получается заколдованный круг: либо перед внештатниками засвечиваться, либо Татьяну опасности подвергать.

Идея Стаса о проведении этой встречи у Татьяны в комнате понравилась мне еще меньше. Куча инвертированных ангелов в этом маленьком замкнутом пространстве? Татьяна заживо сварится. Куча ангелов в видимости в этом маленьком замкнутом пространстве? Смотри пункт о дружных прыжках и размахивали руками.

Я очень надеялся, что у темных идеи получше появились. Они же темные, в конце концов, им коварство по штату положено!

Добравшись до тайника, я особо остро почувствовал необходимость широкого распространения умения Татьяны среди узкого круга доверенных лиц.

Возле тайника никого не было. По-моему. Хотя теперь меня уже грызли сомнения. А, да, они же еще новые экземпляры воспоминаний должны были принести…

Не успел я приоткрыть крышку чемоданчика и засунуть туда руку, сразу наткнувшись на толстенную стопку листов бумаги, как прямо перед моим носом в ствол дерева воткнулся небольшой флажок. Вот хотел бы я посмотреть, кто бы на моем месте не дернулся! Но рука, уже захватив часть добычи, разжиматься отказалась, снова застряв в этом проклятом капкане. В результате, вместо того чтобы одним плавным движением перевернуться и легко отскочить в сторону, я грузно шмякнулся на землю. Снова клацнув зубами и содрогнувшись от непредвиденного контакта с небесной твердью.

— Чего ты такой нервный? — расслышал я сквозь легкий шум в ушах знакомый жизнерадостный голос.

— Ты курьер, что ли? — как можно пренебрежительнее спросил я, по частям вытаскивая из чемоданчика увесистые плоды нашего коллективного труда.

— Что-то вроде, — рассмеялся приставучий темный.

— Ну, так и иди отсюда, — велел ему я. — Доставил — свободен.

— А поговорить? — совершенно, судя по голосу, искренне удивился он.

— О чем? — чуть не застонал я, пытаясь приподняться.

— Как о чем? — спросил он. — Договорились же с вашими встретиться здесь. Я так и знал, что с вашей стороны ты будешь.

Я вдруг заметил, что флажок, все еще торчащий из ствола дерева, белый. Таким на поле боя размахивают, когда противники победить друг друга не могут и решают как-то договариваться.

— Так ты курьер или кто? — недоверчиво спросил я.

— А я и курьер, и кто, — всеобъемлюще ответил он на мой вопрос. — Вы же нам такую репутацию создали, что штат у нас совсем крохотный, вот и приходится каждому за троих трудиться.

— А если серьезно? — Меня уже начало раздражать это словоблудие. — Ты кто?

— Я — гений, — ответил он без какой-либо тени смешливости в голосе.

У меня вдруг возникло твердое убеждение, что непредвиденный контакт с небесной твердью оказался куда разрушительнее, чем я думал.

— В смысле? — осторожно спросил я, лихорадочно вспоминая симптомы сотрясения мозга.

— Да я уже устал убеждать их всех, — впервые на моей памяти разгорячился он, — что сворачивание сущности в точку не означает ее исчезновения, а значит, может быть идентифицировано. И вот видишь, — торжествующе добавил он, — я был прав!

Точно сотрясение мозга случилось — ни слова не понял. Это он об инвертации, что ли? Ну, если он из тех, которые, по словам Стаса, бьются над его преодолением, тогда понятно, почему они еще ничего не добились. Хотел бы я решать свои проблемы, шатаясь по лесу. Еще и пакости от скуки подстраивая ничего не подозревающим первым встречным.

Минуточку…

— А как ты узнал, что я здесь? — напряженно спросил я, поднимаясь и неслышно отступая в сторону.

— Так ты же траву раздвинул напротив тайника, — удивленно ответил он в ту сторону, где меня уже не было.

— А вчера? — решил я развеять все сомнения.

— А вчера ты сам себя выдал! — хихикнул он. — Тюленей здесь не водится, а так сопеть и плескаться только ты мог — с твоей страстью к воде.

— Откуда..? — Я уже вообще не знал, что думать.

— Да ты сам об этом писал, — снова удивился он.

Нет, это уже все границы переходит! Даже темные. Выведать исподтишка чью-то легкую слабость — это на них похоже. Воспользоваться ею — тоже в их стиле. Но еще и насмехаться потом в лицо?

— Тебе кто дал право читать чужую историю? — старательно скопировал я самый тихий и самый угрожающий тон Стаса.

— Никто, — как ни в чем не бывало ответил он. — Спрашивать же не у кого было. Но я тебе скажу, история занимательнейшая. Масса вопросов возникает