– Никого не осталось.

Бальтазар неожиданно для самого себя улыбнулся, так что Альбигор опешил.

– Ч-что?

– Да так. Просто смешно смотреть на то, насколько ты самоуверен.

Глаза Альбигора превратились в две узкие щелки. Бальтазар нагнулся над ним и заговорщически прошептал:

– Надеюсь, ты не забыл главное правило, по которому выбирают короля демонов? – Угрожающе хмыкнул. – Наслаждайся троном, пока можешь. Когда я вернусь в следующий раз, тебе придется уступить его мне.

Рот Альбигора перекосился в гримасе гнева. Он тяжело задышал.

Бальтазар уже двинулся к выходу, как услышал хриплый крик:

– Все демонологи давно вымерли. Тебе никогда не получить их силу.

В отчаяние Альбигор вскочил с трона и приготовился не то расплакаться, не то рассмеяться.

– И вновь ты ошибся! – снисходительно ответил Бальтазар. – Глянь-ка вот на это.

Он поднял над головой левую руку. Ту самую, на которой был знак демонолога. Альбигор пошатнулся, так что чуть с пьедестала не свалился. Со стоном тяжело осел на трон.

– Именно! – захохотал Бальтазар. – Этот пацан демонолог! Так что насладись как следует последними периодами своего правления.

Альбигора перекосило от ярости: тело затряслось в припадке, зубы заскрежетали. Ради одного этого прекрасного вида стоило вытерпеть долгий сон. Старший брат всегда был тихим и скрытным, а сейчас превратился в огромный комок злости.

Веселье омрачала лишь одна мысль: он понятия не имел, как будет возвращать свое тело.

За спиной что-то загрохотало. С замиранием сердца Бальтазар оглянулся, но успел заметить, что Альбигор тоже уставился на дверь с недоумением. Выходит, это не стража. Быть может, выжившие демоны? Но почему так громко?

Бальтазар уже приготовился защищаться, как двери распахнулись. В зал влетела Ниджи. Она подскочила к нему, схватила за шиворот и потащила за собой.

– Что ты?..

– Нет времени объяснять!

Словно по команде в коридоре раздались крики, ругань и проклятия. Эти звуки мигом подняли Бальтазару настроение: замок все же не пустовал.

– Даже знать не хочу, чего ты там устроила, – безнадежно пробормотал он, а потом хмыкнул. – Хотя нет, хочу!

В глазах заискрилось – Ниджи звонко ударила его по затылку. Бальтазар скрючился, и она с легкостью вытолкнула его в коридор.

* * *

Лилит никак не могла нарадоваться, что они носили маски: можно было не притворяться, что ей нравится это место. Когда же она входила в зал, без зазрения совести состроила гримасу брезгливости.

Альбигор трясся на троне и бормотал что-то под нос, как сумасшедший. Не удивительно, что высшие братья не хотели наделять его силой демонолога и позволили сесть на трон только до поры до времени.

Далеко не сразу «король» заметил их появление.

– Почему вас не было на месте?! Вы же обязаны защищать меня!

Лилит закатила глаза и обернулась к товарищам: двум фигурам в черных плащах, лица которых скрывала белая или серая маска. Пусть кто-то из них ему ответит, а то она точно не удержится и наговорит кучу гадостей. Еще до слез доведет, а он пойдет и пожалуется братьям. Ее за это ругать, конечно, не станут, просто не хотелось им лишние проблемы создавать.

– Мы все это время были рядом, – бесстрастно заявил напарник в белой маске с черными полукругом. – Если бы вашей жизни что-то угрожало, мы бы непременно вмешались.

– А это, по-вашему, не угроза?!

Альбигор ткнул рукой на струйку крови под носом. Да какая же это угроза. Лилит фыркнула. Наверняка у него просто сосуд лопнул, пока он высмаркивался.

– Здесь был Бальтазар, – забормотал Альбигор. – Он хотел убить меня… нет, он пытался меня убить! Угрожал! Сказал, что получит силу демонолога!

Лилит вытащила из-под плаща руку и принялась разглядывать идеальный маникюр. А он пусть болтает, все равно ничего путного не скажет. Благо ее смена скоро закончится и можно будет вернуться в мир людей. Осточертело сидеть в этом пустом замке. Даже волосы толком не помыть.

– Пожалуйста, успокойтесь, – уговаривал «короля» напарник. – Повторите спокойно, кто именно тут был. Насколько мне известно, Бальтазар умер больше тринадцати лет назад.

Альбигор его не слушал. Он поджал к себе колени, обхватил их руками и продолжал бормотать что-то бессвязное.

– А еще… а еще с ним была девчонка! У нее волосы были белые. И кожа тоже белая. Похоже, это настоящая Ниджи.

Лилит прошибла холодная дрожь. Она медленно убрала руку и украдкой придвинулась к напарнику, и, хотя, судя по состоянию, Альбигор вряд ли бы обратил на их слова какое-либо внимание, зашептала ему на ухо.

– Думаешь, это правда Ниджи? Она же давным-давно пропала. Ее даже в погибшие записали.

– Понятия не имею, – признался белая маска. Кивнул на «короля». – Я попытаюсь его успокоить, а ты тогда отправляйся в Братство. Доложи им о случившемся.

Лилит просияла. Неужели ей раньше положенного удастся покинуть этот проклятый мирок.

– Будет сделано! – воскликнула она и бросилась из зала как можно быстрее на случай, если он вдруг передумает.

Каблуки оглушающе стучали о каменный пол. Лилит так глубоко в мысли погрузилась, что заметила приближающихся из-за угла демонов, только когда их голоса раздались совсем рядом. Она нырнула в нишу и спряталась за статую за секунду до того, как те показались. Ждать, пока они исчезнут в конце коридора было невыносимо. Стоило им свернуть, как Лилит выскочила из укрытия и дальше бросилась уже бегом.

Плевать, что на ее доклад ответят братья, куда важнее рассказать обо всем Найджи. Она должна знать, что Ниджи может быть жива.

Из второй части дневника Коэна Даркейната

Я ушел в подполье и вместе с демонологами из ближайшего городка пытался организовать переговоры. Однако почти все посланники были убиты еще до того, как успевали сказать хоть слово. Тех же, кто таки добирался до людей, и рассказывал правду, ждали только издевки и крики. В особо трудные времена мне приходилось прятать семью в мире демонов. Только сейчас я понимаю, что мне невероятно повезло стать его другом. Он укрывал их в своем замке, я же отправлялся на поле боя.

А после появились паладины, и повел их некогда мой лучший друг, который знал о моей силе. Что тогда, что и сейчас, он до сих пор горой стоит за справедливость и мир. Печально только то, что это не относится к демонологам. Помню, когда-то Яндреу назвал меня в порыве гнева жалким червем, что слова поперек не скажет. Только эта война позволила нам понять, кто на самом деле есть кто… И все равно я простил ему все. Даже то,