Лас пыхтел, морщился. Перестал откручивать ивнимательно осмотрел крышечку. Пробормотал:

— Присохла, похоже…

Вот тебе и замаскированный Иной!

— Давай, — сказал я.

— Нет, подожди, — возмутился Лас. — Это что,такая высокая сахаристость? Сейчас…

Задрав подол футболки, он схватился за крышкуи, напрягая все жилы, крутанул. Азартно произнес:

— Пошла-пошла!

Раздался хруст.

— Пошла… — неуверенно продолжил Лас. — Ой…

Он смущенно протянул ко мне руки. В одной быластеклянная фляжка. В другой — крышечка, плотно навернутая на обломанноегорлышко.

— Извини… блин…

Но уже через мгновение во взгляде Ласамелькнуло что-то вроде гордости:

— Ну и силища у меня! Никогда бы не подумал…

Я молчал, представляя себе лицо Эдгара,лишившегося полезного артефакта.

— Ценная вещь, да? — виновато спросил Лас. —Антикварная фляжка, да?

— Ерунда, — пробормотал я. — Арманьяк жалко.Туда же стекло попало.

— Это ничего, — бодро сказал Лас. Снова нырнулв чемодан, оставив изувеченную фляжку на столе. Достал носовой платок,демонстративно сорвал с него наклейку: — Чистый. Ни разу не стиранный. И некитайский, а чешский, так что пневмонии ложно не бояться!

Сложив платок в два раза, он обмотал им горлышкои невозмутимо разлил арманьяк по рюмкам. Поднял свою:

— За проезд!

— За проезд, — согласился я.

Арманьяк был мягкий, душистым и сладковатым,будто теплый виноградный сок. Он пился легко, не вызывая даже мысли о закуске,и уже где-то глубоко внутри взрывался — гуманно и высокоточно, на зависть любымамериканским ракетам.

— Замечательная вещь, — согласился Лас,выдыхая. — Но я же говорю — высокая сахаристость! Мне чем армянские коньякинравятся — у них сахар выработан до минимума, зато все вкусовая гаммасохранена… Давай по второй.

Вторая порция разлилась по рюмкам. Ласвыжидающе посмотрел на меня.

— За здоровье? — неуверенно предложил я.

— За здоровье, — согласился Лас. Выпил,занюхал платком. Посмотрел в окно, вздрогнул, пробормотал: — Ничего себе… какзабирает.

— Что такое?

— Не поверишь — показалось, что мимо вагонапролетела летучая мышь! — воскликнул Лас. — Огромная, с овчарку размером.Бр-р-р…

Я подумал, что стоит высказать Косте паруласковых слов. Вслух же пошутил:

— Это не мышь. Это, наверное, белочка.

— Летучая белочка, — пригорюнился Лас. — Всепод нею ходим… Нет, честное слово, огромная летучая мышь!

— Просто она пролетела очень близко от стекла,— предположил я. — А ты при взгляде мельком не смог оценить расстояние долетучей мыши — и представил ее больше, чем она есть.

— Ну, возможно… — задумчиво произнес Лас. — Ачто она тут делала? Зачем ей лететь рядом с поездом?

— Это элементарно, — беря фляжку и разливаятретью порцию, сказал я. — Тепловоз, двигаясь на огромной скорости, создаетперед собой воздушный щит. Он оглушает комаров, бабочек, всякую прочую летучуюживность и отбрасывает в вихревые потоки, обтекающие поезд со всех сторон.Поэтому летучие мыши ночами любят летать вдоль движущегося поезда и поедатьоглушенных мух.

Лас задумался. Спросил:

— А почему тогда днем вокруг движущихсяпоездов не летают птицы?

— Это тоже элементарно! — я протянул емурюмку. — Птицы — куда более тупые создания, чем млекопитающие. Поэтому летучиемыши уже догадались, как использовать поезда для пропитания, а птицы — еще нет!Лет через сто-двести и до птиц дойдет, как пользоваться поездами.

— Как же я сам-то не понял? — удивился Лас. —И в самом деле, все очень просто! Ну, давай… за здравый смысл!

Мы выпили.

— Животные — это удивительное дело, —глубокомысленно сказал Лас. — Умны не по Дарвину. Вот у меня жил…

Кто у него жил: пес, кот, хомячок илиаквариумная рыбка — я услышать не успел. Лас снова глянул в окно и позеленел.

— Там опять… летучая мышь!

— Комаров ловит, — напомнил я.

— Каких комаров! Она за столбом пролетела, какпо заказу! Говорю тебе — с крупную овчарку размером!

Поднявшись, Лас решительно потянул вниз штору.Сказал решительно:

— Ну их… знал я, нельзя на ночь Кинга читать…Здоровенная такая мышь! Как птеродактиль! Ей сов и филинов ловить, а некомаров!

Вот ведь урод Костя! Я понимая что в звериномоблике вампир, как и оборотень, становится придурок-придурком и контролируетсебя слабо. Наверное, ему нравится носиться вот так вокруг ночного поезда,заглядывать в окна, отдыхать на фонарных столбах. Но надо же соблюдатьэлементарную осторожность!

— Это мутации, — тем временем размышлял Лас. —Ядерные испытания, утечки с реакторов, электромагнитные волны, сотовыетелефоны… А мы все смеемся — фантастика, мол… Да еще бульварные газеты врутнепрерывно. Ведь кому рассказать — решат, что спьяну почудилось или вру!

Он решительно откупорил свой коньяк. Спросил:

— Ты как вообще к мистике относишься?

— Отношусь, — с достоинством ответил я.