— А я — аэрофоб, — с гордостью сказал Лас. —Нет, если очень надо, то литр виски помогает поверить в аэродинамику. Но это накрайний случай, в Японию там, или в Штаты… туда поезда не ходят.

— По делам едешь?

— Отдыхать, — кивнул Лас. — Ну не в Турцию жеехать, и не на Канары, верно? А ты по делам?

— Ага, — кивнул я. — Собираюсь начатьторговать в Москве кумысом и шубатом.

— Что такое шубат? — заинтересовался Лас.

— Ну… кефир из верблюжьего молока.

— Клево, — согласился Лас. — Ты один?

— С друзьями.

— Пошли ко мне? Купе пустое. Шубата у менянет, а кумыс найдется.

Ловушка?

Я посмотрел на Ласа сквозь Сумрак. Такпристально, как только мог.

Ни малейших признаков Иного. Либо человек…либо Иной невообразимой силы. Способный маскироваться на всех уровнях Сумрака.

Неужели повезло? Неужели вот он, передо мной,таинственный похититель «Фуарана»?

— Сейчас, я чего-нибудь прихвачу, — улыбнулсяя.

— Да у меня все есть! — запротестовал Лас. —Ты давай, друзей своих прихватывай. Я в соседнем вагоне, второе купе.

— Они уже спать легли, — неуклюже соврал я. —Сейчас, минутку…

Хорошо, что Лас стоял сбоку и не мог видеть,кто находится в купе. Я чуть-чуть приотворил дверь и юркнул в купе — навернякасоздав у Ласа ощущение, что за дверью скрывается полуодетая девица.

— Что случилось? — Эдгар пристально посмотрелна меня.

— Тут едет мужик из «Ассоли», — быстро сказаля. — Тот музыкант, помните, он еще у нас ходил под подозрением, но вроде как неИной… Зовет к себе в купе, выпить.

На лице Эдгара появилось азартное выражение. АКостя — так даже вскочил и воскликнул:

— Берем? Сейчас он у нас…

— Стой, — Эдгар покачал головой. — Не будемспешить… всякое случается. Антон, держи.

Я взял маленькую фляжку из стекла, оплетенногото ли медной, то ли бронзовой проволокой. Выглядела она до ужаса старинной. Вофляжке плескался темно-коричневый напиток.

— Что это?

— Самый обычный двадцатилетний арманьяк. А вотфляжка похитрее. Ее может открыть только Иной, — Эдгар усмехнулся. —Безделушка, в общем-то. Какой-то древний маг все свои бутылки так зачаровывал,чтобы слуги не воровали. Если твой приятель сумеет ее открыть — то он Иной.

— Не чувствую никакой магии… — крутя фляжку вруках сказал я.

— О чем и речь, — довольно произнес Эдгар. —Простая и надежная проверка.

Я кивнул.

— А это просто закуска, — Эдгар достал извнутреннего кармана плаща треугольный батончик «Таблерона». — Все, действуй.Стой! Какое купе?

— Спальный вагон, второе купе.

— Мы присмотрим, — пообещал Эдгар. Привстал,выключил свет в купе. Скомандовал: — Костя, под одеяло, мы уже спим!

Так что через пару секунд, когда я вышел вкоридор с коньяком и шоколадкой, мои спутники и впрямь мирно лежали пододеялами.

Впрочем… Лас деликатно не заглядывал вприоткрытую дверь — видно и впрямь, заблуждался насчет пола коих друзей.

— Коньячок? — поглядывая на фляжку в моихруках спросил Лас.

— Лучше. Двадцатилетний арманьяк.

— Уважаю, — согласился Лас. — А то иные ислова-то такого не знают.

— Иные? — уточнил я, двигаясь вслед за Ласом всоседний вагон.

— Угу. Серьезные вроде люди, миллионамиворочают, а кроме «Белой лошади» и «Наполеона» ничего в алкогольной культуре незнают. Меня всегда потрясала узость кругозора политикоэкономической элиты. Нупочему символом преуспевания у нас стал шестисотый мерседес? Говоришь ссерьезным, умным человеком, а тот вдруг гордо вставляет: «мерс у меня побили,пришлось неделю на пятисотом ездить»! И в глазах у него — и смирение аскета,снизошедшего до пятисотого, и гордость владельца шестисотого! Я раньше думал,что пока новые русские не пересядут на подобающие им «Бентли» и «Ягуары»,ничего хорошего в стране не будет. Так ведь пересели — и никаких изменений!Красные пиджаки все равно просвечивают из-под рубашек от Версаче… Тоже, кстати…нашли, тьфу, культового модельера…

Я вошел вслед за Ласом в уютное купе спальноговагона. Здесь было всего две полки, маленький угловой столик, скрывающий подстолешницей треугольную раковину, маленький откидной стульчик.

— Простора, честно говоря, меньше чем вобычном купе, — заметил я.

— Ага. Зато кондиционер работает. Ну ираковина… вещь полезная во многих жизненных обстоятельствах…

Вытянув из-под полки алюминиевый чемодан, Ласпринялся в нем рыться. Через мгновение на столике появилась литроваяпластиковая бутылка. Я взял ее, посмотрел на этикетку. И впрямь — кумыс.

— Думал, шучу? — ухмыльнулся мой «сосед». —Очень правильный напиток. Таким будешь торговать?

— Да, именно таким, — брякнул я.

— Таким не получается, это киргизский. Тебевообще надо было в Уфу ехать. И ближе, и с таможней никаких проблем. Они там икумыс делают, и «Бузу». Пробовал «Бузу»? Это смесь кумыса с овсяным киселем.Гадость — страшная! Но с похмелья реанимирует мгновенно.

На столике тем временем появилась колбаска,карбонат, нарезанный хлеб, литровая бутылка французского коньяка незнакомой мнемарки «Folignac», бутылка французской же минералки «Эвиан».

Я сглотнул и добавил к снеди свое небольшиеподношение. Сказал:

— Давай, вначале арманьяк попробуем.

— Давай, — доставая пластиковые стаканчики дляводы и две мельхиоровые рюмочки для коньяка согласился Лас.

— Открывай.

— Твой арманьяк, тебе и открывать, — небрежнопарировал Лас.

Определенно, что-то тут было нечисто!

— Давай лучше ты, — брякнул я. — У меняникогда не получается ровно налить.

Лас посмотрел на меня как на идиота. Сказал:

— А у тебя серьезный подход. Часто на троихсоображаешь?

Но фляжку все-таки взял и начал откручиватьколпачок. Я ждал.