Как-то принято считать, что все советские воины были герои,а немцы – негодяи, подонки и мучители невинных людей. Но это не так. Многиенемцы понимали, что Гитлер агрессор, и старались хорошо обращаться с поляками,русскими и французами. Польская писательница Кристина Живульская, бывшая узницаконцлагеря, в своей книге «Я пережила Освенцим» рассказывает о немце-конвоире,который помог ей бежать из заключения. Так что люди разные, и нельзя мазатьвсех одной краской.

Разные попадались и среди советских воинов. Вступив натерриторию Германии, некоторые из них занимались мародерством, насиловали немоки убивали мирных жителей.

Но время замело следы былых преступлений. Старики и старухи,убеленные сединами, одетые в воинскую форму тех лет, ищущие своих однополчан вдень 9 Мая, выглядят непогрешимыми героями. Но есть среди них и предатели,такие, как Иван Селезнев.

– Кто? – подскочила я. – Про такого не слышала.

– Ты не нервничай, – неожиданно спокойно приказал Олег, – аслушай.

Иван Семенович Селезнев, 1917 года рождения, уроженецМинска, в 1941 году только-только закончил институт. Когда немцы взяли столицуБелоруссии, парень решил, что новый порядок установлен тут навсегда, и началактивно сотрудничать с гитлеровцами. Иван хорошо владел немецким, былталантлив, а фашисты, несмотря на сложившееся сейчас мнение о них как о людях,способных только пить пиво и драться, ценили умных, готовых к контакту людей.

Ване предложили очень интересную, перспективную, на еговзгляд, службу: помогать в создании лекарства от рака. Селезнев мигомсогласился и оказался в Горнгольце. Он не пришел в ужас, когда понял, что влагере проводят эксперименты на людях. Ваня был снобом и считал, чточеловечество делится на две части: на тех, кто умен, образован, талантлив, и..,на быдло. Вторых Иван не считал за людей и преспокойно использовал в качестве«кроликов». А еще Селезнев оказался из той категории ученых, которых называютфанатиками. Ради научных результатов он был готов на все. Для Вани несуществовало таких понятий, как семья, любовь, прогулки под луной, дети… ЖизньСелезнева протекала среди пробирок, и ради них он мог спокойно заложить душудьяволу.

Имея подобный характер, Ванечка легко влился в коллективисследователей, работавших в лагере Горнгольц. Там все были такие, начиная сполковника. Фридрих Виттенхоф пожертвовал ради науки всем. Отказался отпрестижной работы на медицинском факультете одного из старейших университетовГермании и уехал из уютного бюргерского городка в плохо оборудованный в бытовомплане Горнгольц только потому, что там, за колючей проволокой, можно былоизучать воздействие ядов на людей. А в университете работали с мышами,лягушками и собаками.

Будучи аскетом и фанатичной личностью, Фридрих воспитал вподобном духе Бригитту, свою дочь, сделав ее медсестрой. Девушка не заканчивалаучилища, но дело знала прекрасно, потому что учил ее такой высококлассный специалист,как родной отец! Абсолютно беспощадный к «кроликам» и «человеческиморганизмам», Фридрих был очень приветлив, порядочен и даже ласков с людьмисвоего круга. Он, как и Ваня Селезнев, считал, что человечество распадается надве части. Виттенхоф не был националистом, он, правда, недолюбливал евреев, нолегкий антисемитизм не затмил ему мозги. Если Фридрих видел, что еврей умен иобразован, он мигом завязывал с ним контакт. То, что Селезнев русский, никак несказалось на отношении к нему полковника. Виттенхоф оценил талант парня иприблизил к себе Ивана. Одно время он даже намекал, что Бригитте нужен муж, ноСелезнева отпугивала немотивированная жестокость молодой девушки, еевспыльчивость и резкость… Куда больше ему нравилась племянница Виттенхофа –Лиззи. С ней было проще. Лиззи казалась милой, спокойной, постоянно улыбалась.И еще – мать Лиззи, жена старшего брата Фридриха, была русской, эмигрировавшейв семнадцатое году из большевистской России. Выйдя замуж за немца Виттенхофа,Нина Караваева ни на секунду не забывала о своем происхождении и говорила домас дочерью по-русски. В конце тридцатых годов родители Лиззи погибли, и Фридрихвзял племянницу к себе.

Теперь понимаете, почему Ивану было легче с Лиззи? И еще,Фридрих воспитывал и учил девочек одинаково, но Бригитта получиласьисполнительной медсестрой с хорошими руками, а Лиззи оказалась ученым сфонтаном идей в белокурой головке. Девочки не ладили между собой, просто делаливид, что любят друг друга. Но на самом деле Бригитта считала двоюродную сеструвыскочкой, а Лиззи морщилась, видя, как дочь Фридриха избивает «кролика». «Если„организм“ был отработан, его следовало спокойно уничтожить, не мучая, простоубить, как отжившую лабораторную крысу, – думала Лиззи. – Бригитта слишкомневыдержанна, что большой минус для арийки». А еще ради науки Лиззи, какФридрих и Иван, могла отдать душу черту.

Не надо думать, что все великие открытия в медицине делалисьчистыми руками, людьми с благородной душой. В душе Лиззи иногда поднималаголову жалость, но, делая очередной жертве инъекцию яда, девушка говорила себе:«Что значит физическая кончина этого индивидуума? Его смерть служит науке и вконечном итоге спасет все человечество!» Бригитта же подобные размышлизмы неприходили в красивую головку, ей просто нравилось избивать людей. Даже отециногда делал замечания дочери, но та не желала слушаться.

Семнадцатого апреля, вечером, в комнату к Ивану вошел ГюнтерРур.

– Не помешал? – спросил он.

Иван отложил книгу. Гюнтер был ему очень симпатичен:целеустремленный, умный, эрудированный, готовый дни и ночи проводить влаборатории.

– Садись, пожалуйста, – улыбнулся Селезнев, – небось всесигареты искурил? Гюнтер кивнул:

– Точно, знаю, что у тебя всегда есть заначка! Но у менядругой разговор.

– Давай!

– Мы с Лиззи решили пожениться! Иван испытал легкий уколревности, но потом воскликнул:

– Здорово, когда?

Гюнтер не ответил, а задал собственный вопрос:

– Слышишь канонаду? Иван кивнул.

– Русские не сегодня-завтра будут здесь, – добавил Гюнтер.

– Доблестные войска фюрера разгромят Советы, – ответилпривычной пропагандистской формулой Иван. Гюнтер мрачно глянул на собеседника.

– Сам так говорю и в письмах к матери пишу эту фразу. Но,скажи, ты веришь в благополучный исход дела? Иван молчал.

– Понимаешь, что сделают с нами? – настаивал Гюнтер. –Убьют! Да плевать на физическую смерть! Пропадут результаты исследований.

– Полковник велел сложить архив медицинских бумаг, – пожалплечами Иван, – наверное, завтра эвакуируемся в Берлин.