важное, он обязательно рассказывал об этом Коле Комизерко, а Коля с серьезным видом давал нужный совет. Так что Колю в классе уважали больше всех, и Ивась решился рассказать ему об Огневике.

Коля выслушал Ивася спокойно, не перебивая. Потом помолчал, посмотрел ему в глаза и важно сказал:

— Скорее всего, твоя мама права — никакого Огневика на свете нет. И все это ты придумал. Но если ты говоришь правду, то надо подумать, что этот Огневик может, а чего не может. Тогда мы сумеем придумать, как от него защититься.

— А как мы можем знать, что он может, а чего не может? Мы же о нем ничего не знаем. Я и сам-то видел его только один раз. А ты даже сомневаешься, правду ли я говорю.

— Но если ты говоришь правду, то живет он только в огне.

— А где же еще? В самой печке.

— И любит, когда горит в ней огонь.

— Да, а что?

— А когда огонь ослабевает, ослабевает и Огневик.

— Верно, Коля. Это он и сам мне сказал.

— Ну вот. Значит, Огневик не страшен, когда печка не топится или в ней огонь слаб. Тогда его и бояться нечего.

— Но чтобы дома было тепло и можно было приготовить обед, печку надо жарко натопить. Тогда он набирается сил и может напасть. Как же быть тогда? Не можем же мы сидеть голодными, да еще и в холодной хате.

— Но при маме он тебе не показывается. Значит, он ее боится и при ней тебе совсем не страшен.

— Кто знает? Просто пока еще он не набирался столько сил, чтобы напасть на меня при ней.

— А почему? Он знает, что мама может тебе чем-то помочь.

— Чем же?

— Вот я и думаю — чем? Когда мы будем это знать, мы сможем на него наплевать.

— Хватит, я уже плевал на него, чем и разозлил. И настолько, что он убил мою бабушку, а теперь хочет убить и меня.

— Я не это хотел сказать. Мы сможем его никогда больше не бояться.

Коля некоторое время помолчал, а потом неожиданно спросил:

— А почему ты обозвал его прокопченным черепком?

— Просто так. Назвал, и все. Злой был на него.

— Нет. Просто так никого никто никак не называет. Вот, Вовку Жавжара называют Жабой. Так это потому, что его фамилия — Жавжар. Похоже на жабу.

— Так это и так ясно.

— Да, ясно. А вот почему ты обозвал Огневика прокопченным черепком, мне не ясно. Нет, ясно, почему прокопченным — он в печке живет, в огне. Там все прокопчено.

— Верно. Ну и что?

— А почему черепком? Он чем-то напоминал тебе черепок?

— По-моему, да.

— А чем?

— Ну, цвета такого же, как черепок от разбитого горшка, тело ноздреватое. И что же?

— Надо подумать. Черепки — это обожженная глина, которая уже не размокает в воде. Керамика называется.

— При чем здесь керамика?

— А при том, что этот Огневик — тоже, наверное, из керамики, понял?

— Ну, нет! Скорее из оконной замазки. У него руки гибкие такие, и лицо, и все тело мягкое. Вытягивалось — точь-в-точь, как свежая замазка.

— А это уж — дудки. Замазка в огне сразу же расплавилась бы. И сгорело.

— А черепяное тело не гнулось бы.

— Значит, это такая керамика, которая может еще и гнуться.

— А такой керамики, как резина, не бывает.

— Значит, бывает. Из чего же ему быть-то, Огневику этому?

На этом мальчики решили прекратить спор. Коля обещал подумать, как можно расправиться с Огневиком, чтобы он не мешал Ивасю жить в своей собственной хате.

А потом Ивась простудился и заболел. Мама не пустила его в школу и велела лежать на топчане, который стоял неподалеку от печки. А сама пошла на работу, пообещав прибежать в обед, чтобы проведать и покормить его. Уходя, она жарко натопила печку и подбросила еще несколько поленьев, чтобы больному Ивасику не было холодно без нее.

В печке, потрескивая, бушевал огонь. Шипели и ухали влажные дрова. Ивась закрыл глаза и начал дремать. И тут в печке что-то громыхнуло. Лязгая, открылась конфорка, и гул пламени наполнил хату. Ивась вздрогнул и открыл глаза. Стоя в пламени, над печкой возвышался Огневик и, пританцовывая, корчил гримасы.

— Ага! Теперь я с тобой рассчита-а-аюсь, дрянной мальчишка! Теперь я тебя поджарю, как вы жарите кур и уток!

Ивась вскочил и попытался выбежать через дверь во двор. Но рука Огневика вытянулась и ухватилась за ручку.

— Не-е-ет, дерзкий мальчишка, тебе не уйти!

Тогда Ивась решил выскочить в комнату, разбить окно и выпрыгнуть через него на улицу. Но Огневик разгадал его намерение и преградил ему путь другой рукой.

— Что? Попа-а-ался-а-а? — простонал Огневик и дохнул на Ивася таким горячим и едким дымом, что тот закашлялся.

Пока Ивась кашлял, Огневик хохотал и размахивал около его лица горячими руками.

— Уходи! Уходи прочь! — кричал Ивась, надрываясь от кашля.

— Я тебе покажу «прочь»! Сейчас увидишь! Сейчас узнаешь, что я с тобой сделаю!

Огневик опустил руку в печку, достал из нее горсть горящих головешек и подбросил вверх. При этом он дико захохотал:

— А-ха-ха-ха-ха! Ох-хо-хо-хо!

Одна головешка упала на одеяло, но Ивась тотчас сбросил ее на пол. Там же лежало еще несколько головешек, однако, пол в хате был земляной, поэтому они не были опасны. Но один пылающий уголек упал на рогозовую подстилку, лежащую у входа. Подстилка начала тлеть, угрожая заняться пламенем. Огневик громко захохотал от восторга, а Ивась в ужасе закричал:

— Помогите! Помогите! Горю-у-у!

В это время в комнату вбежала соседка, тетя Марушка, и Огневик нырнул в печку.

— Ивасик, детка! Что случилось?

Она залила водой горящую рогожу и разбросанные повсюду головешки.

— Не плачь, Ивасик. Я с тобой. Уже все в порядке. Скоро мама придет. Ну, скажи, что тут случилось?

Ивась трясся весь от слез, не в силах вымолвить ни слова. В конце концов, он кое-как, заикаясь, произнес:

— Это… это… он! Как даст из печки, конфорку сбросил!.. А потом… как швырнет головешки! По всей хате…

— Ясно, Ивасик. Это дрова были сырые. Они часто стреляют. Тогда и конфорки слетают, и угли, и горящие дрова разлетаются во все стороны.

Вскоре пришла мама. Тетя Марушка рассказала ей все по-своему:

— Ой, пани докторша! Тут такое было! Сырые дрова в печке так рванули, что конфорки послетали. И угли по всей хате разлетелись. Рогожа у входа занялась. Была полная хата дыма — не продохнуть! А Ивасик спросонок так перепугался, что только кричал: «Помогите! Помогите!» Еле успокоила.