Финн бросил платье на кровать.

– Вот, держи.

Я в жизни не видела такого дорогого кружева.

– Ты ограбил магазин?

– Признаваться не буду. Вставай, познакомлю тебя с остальными.

Он подождал в коридоре, пока я оденусь. Платье оказалось мне немного мало и жало в талии, но я не стала об этом говорить.

Столовая в клубе «Командор» была похожа на такую же в «Колдостане», только ее наполняли чучела хищников и бледнолицые молодые люди с цепкими взглядами. Они приветствовали Финна веселыми криками:

– Эй, Финни, дружище!

Финн держался возле меня, словно прикрывая от других. Ребята представились, не глядя мне в глаза. У них всех были грудные голоса, и выглядели они так, словно их всех звали Джеймс.

К счастью, среди них я не заметила ни Влада, ни Бертрама, с которыми сражалась на Cath Draíochta, но все же мне было здесь некомфортно.

Парни вели себя почти как дикие звери. Пихались локтями, жестоко подшучивали друг над другом и хохотали, оскалив зубы. В комнате стоял жуткий шум.

Некоторое время на меня не обращали внимания. Я сидела, сложив руки на коленях, чувствуя себя неуютно и как будто очень маленькой. Финн смеялся вместе со своими друзьями. Он поставил передо мной тарелку еды и улыбнулся.

– Вот, ешь.

Я надкусила жареную картошку, и тут со мной заговорил один из «джеймсов»:

– Все-таки присоединилась к нам, а Фрэнсис? Финн вечно о тебе твердит! Может, теперь перестанет наконец!

К тому времени, как я дожевала и готова была ему ответить, он уже отвернулся обсудить с другим парнем некое событие прошедшей недели. Причем невероятно смешное, судя по тому, как они хлопали себя по коленям.

Какой-то блондин взял с тарелки кусок курицы и бросил прямо в лицо соседа. Все за столом рассмеялись, будто уморительнее в жизни ничего не видели.

– Смотри, как все счастливы, – шепнул мне Финн. – Тебе очень рады. Мы очень тебя ждали.

Наверное, это должно было меня обнадежить, но я не заметила теплого приема, и мне вовсе не хотелось занимать мысли этих парней. Меня тошнило от того, что они могут обо мне думать.

Еще я сильно волновалась из-за предстоящего воскрешения, поэтому к еде почти не притронулась.

– Все будет в порядке, – заверил меня Финн.

– Знаю, – солгала я.

Я думала о Лене с Максин, о том, что сейчас мы могли бы вместе обедать в «Колдостане». Интересно, мой стул рядом с ними пустует? Или его уже заняли? Максин рассказала Лене о моих обвинениях? И почему я до сих пор скучала по Максин, если подозревала ее в подельничестве?

После обеда я ушла в свою комнату и там часами бродила туда-сюда по пушистому ковру, дожидаясь Финна.

В окне виднелся закат над городом. Ноябрьское небо в ярко-оранжевых тонах постепенно выцвело в нежно-розовый, затем бледно-фиолетовый и наконец приобрело темно-синий оттенок. Все это время я думала об Уильяме. В небе загорались звезды, и моя тревога нарастала. Осталось совсем немного.

Наконец, когда передо мной уже мерцало созвездие Ориона, а от мыслей гудела голова, в дверь тихо постучали.

– Ты готова? – спросил Финн.

Я потянулась к нему и увидела, что он уже подает мне руку. Наши пальцы переплелись, и я представила себе, как мы стоим на залитой солнцем поляне снов вместе с моим братом.

– Готова.

Мы молча шли по главному штабу «Сынов Сент-Друона». Через подвал, где проводили Cath Draíochta, и дальше вниз по грубым деревянным ступенькам. Лестница выглядела древней и как будто вырубленной прямо в горной породе. От нее пахло дождем и железом. Мы спустились в кромешную тьму, и на нас повеяло холодом.

Я прижала зеркало и книгу заклинаний к груди. На запястье висела вышитая бисером сумочка, в которой лежали часы и кладбищенская пыль. Я закуталась в теплый плед, но меня все равно била крупная дрожь.

Погреб выглядел таким же старым, как сам город. Размером он был, наверное, футов пятнадцать на пятнадцать. Коснуться противоположных стен одновременно не получилось бы, но все равно ощущалось, словно ты попал в брюхо чудовища, созданного из грязи и пыльных полок с вином.

Единственным источником света была керосиновая лампа Финна. Дрожащими руками я поставила зеркало в угол, и его гладкая поверхность отразила теплое мерцание лампы. Во мраке заплясал двойной огонек.

Не знаю, в чем было дело – в ужасно низком потолке или давящей тишине, но я отчетливо слышала громкое биение собственного сердца.

Финн опустился на земляной пол и пригласил меня сесть рядом. Я плотнее закуталась в шаль, тщетно пытаясь унять дрожь.

– Давай начнем, – предложил Финн низким и ровным голосом.

– Хорошо, – прошептала я.

– Можем отложить, если ты не готова, – сразу добавил он.

Я сомневалась, что когда-либо буду полностью готова, и сейчас это было не так важно.

– Мы должны узнать наверняка, кто его убил, и не позволить появиться новым жертвам, – сказала я.

Мы больше не могли ждать и тратить время зря, пока ребята гибнут один за другим. А еще, если честно, я сильно скучала по брату, но все же одновременно и радовалась предстоящей встрече, и страшилась ее.

Я села подле Финна, и он открыл сборник на той странице, что уже долгое время занимала все мои мысли.

Корешок хрустнул, словно тоже в предвкушении.

Земля была мерзлой, влажный воздух заполнял легкие, и внутри у меня все сжималось. Ощущение создавалось такое, будто я застыла на краю обрыва, скованная страхом перед неизвестностью.

Финн положил теплую ладонь на мою руку, и я стиснула его пальцы, как спасательный круг в бушующем океане. Что там старуха с ведьминского рынка говорила о якорях?

Бледные карандашные наброски на тонкой бумаге едва удавалось различить.

Я выстроила предметы пятиконечной звездой. Насыпала горку земли с могилы справа от зеркала, а слева положила часы. Еще левее – кинжал. Последней, ровно по правую руку от себя, я устроила открытую книгу.

Финн встретился со мной взглядом:

– Что бы ни случилось, Фрэнсис, я с тобой.

У меня перед глазами встало лицо брата, живое и улыбчивое, с ямочками на щеках и морщинками в уголках глаз – от того, как часто он смеялся. Нос у него был таким же, как у меня, зубы спереди – слегка кривоватыми.

Вдруг он будет выглядеть иначе? Опухшим от воды, с серой кожей?

Я кивнула, давая знак, что готова. Слова не шли с языка, и меня подташнивало. Мы наконец достигли цели, но каким будет наказание за нарушение базовых основ мироздания? Что грозит тем, кто обращается к мертвецам? Что со мной будет потом?