Мы встретились с Инь Джиок Тан возле площади Республики в Сан-Паулу совсем рядом с моим жильем в самом большом городе Бразилии. Для нее это было удобно. Шел октябрь 2018 г., и Инь Джиок участвовала в проходившем на площади митинге за недопущение избрания Жаира Болсонару.

Пятидесятивосьмилетняя, одетая в красное, просто ослепительная, Инь Джиок стояла на площади с несколькими подругами — они размахивали флагами и раздавали брошюры. Это был не один из гигантских маршей против Болсонару, в которых мог принять участие любой желающий, а пикет группы преданных своему делу активистов — из тех, что происходят здесь несколько раз в неделю.

Их ждало поражение. Это становилось все более очевидным. Тот самый момент, когда Болсонару легко вышел во второй раунд голосования, даже не явившись на дебаты со своим противником из левой Партии трудящихся, стал, пожалуй, самым серьезным провалом бразильских левых с момента возвращения демократии. Однако Инь Джиок все равно была на улице вместе с пятью или шестью женщинами и бесстрашно стояла за Лулу, популярного бывшего президента и первого после падения диктатуры лидера страны с левыми взглядами. Она поддерживала его с тех пор, как проголосовала за него в 1989 г. (на тех выборах бразильская телекомпания TV Globo устроила манипуляции с трансляцией ключевых дебатов между Лулу и Фернанду Коллором, который в итоге победил, а затем был подвергнут импичменту за коррупцию). Особенную активность Инь Джиок проявляла в 2016 г., когда правые силы объединились в попытке объявить импичмент Дилме Русеф. Она не надеялась, что это может хорошо кончиться, и не ошиблась.

Если вам понадобится выразить суть политической карьеры Жаира Болсонару всего в двух словах, «ярый антикоммунизм» станет прекрасным выбором. Он был посредственным солдатом и посредственным политиком, скакавшим между девятью партиями в течение двух десятков лет в нижней палате законодательного органа. Единственное, что в нем было примечательного, это привычка иногда выкрикивать в пустых залах Конгресса или в эфире ночных телешоу, что вокруг одни коммунисты или что государству следовало бы убить побольше леваков. Однажды он сказал: «Голосование ничего не изменит в этой стране. Ничего! К сожалению, что-то изменится лишь после того, как здесь начнут гражданскую войну и сделают работу, не сделанную диктатурой. Убьют тысяч тридцать человек, начав с Ф. Э. К. [имелся в виду тогдашний президент Фернанду Энрике Кардозу из Бразильской социал-демократической партии]. Убьют кого-то невиновного — ничего страшного»{636}.

С годами его истовое отстаивание диктатуры, включая ее самые порочные практики, шокировало и отвратило от него даже военную верхушку, предпочитавшую оставить подобные вещи в прошлом или, по крайней мере, замалчивать их. Идеологию Болсонару можно непосредственно проследить вплоть до 1975 г. и времен операции «Джакарта».

В ту эпоху в военной среде не было единого мнения относительно политического вектора Бразилии. Генерал Гейзел хотел, чтобы страна постепенно открылась для демократии, а радикальная группа из числа военных, источником силы которой являлся террор, противилась abertura. Лидером этой кровожадной ультраправой фракции был Брильянте Устра, тот самый человек, которого Болсонару восхвалял в день голосования относительно импичмента президента, когда я его встретил.

«Болсонару представляет фракцию вооруженных сил, получившую власть, когда пытки стали важной частью военного правления», — написал Селсу Роша ди Баррус в газете Folha de S. Paulo. Иными словами, его президентство — это возвращение того самого импульса, который привел к массовому уничтожению коммунистов в прошлом столетии{637}.

Сегодня Инь Джиок — бразильянка во всех отношениях, вплоть до того, что теперь зовется просто Инь, и даже это имя произносится на местный манер «Ини-и» (в бразильском варианте португальского языка слова не могут заканчиваться на согласный). Я познакомился со многими представителями индонезийской общины в Бразилии. Почти все они этнические китайцы. Одни консервативны, другие придерживаются левоцентристских взглядов. Никто из них не знал, что первоначальные антикитайские бунты в Индонезии являлись результатом политики США в регионе. Некоторые не могли внятно объяснить, почему вообще переехали в Бразилию. Другие, например Хедианди Лесмана и Хендра Винарди, прибыли позже, после хаоса 1965–1966 гг., когда антикитайские настроения в среде джакартских студентов чрезвычайно осложнили им жизнь. Хендра стал в Бразилии очень успешным инженером и в буквальном смысле построил ряд важнейших архитектурных достопримечательностей. Его компания участвовала в возведении пяти стадионов для Кубка мира 2014 г., который теперь вспоминается как событие, произошедшее в другом, намного лучшем мире.

Мы с Инь Джиок разговаривали много раз. Вернувшись к своему компьютеру после одной из этих бесед, я проверил «Твиттер», и кое-что привлекло мое внимание. Сторонники Болсонару уже несколько недель называли представителей иностранной прессы «коммунистами», поскольку мы освещали происходящее в критическом ключе.

На сей раз обвинение сопровождалось иллюстрацией, похоже старой. Красная дьявольская рука сжимала длинное острие, словно намереваясь пронзить сердце Бразилии, а другая рука, зеленая, удерживала ее, не позволяя нанести удар. Смысл был очевиден: коммунисты хотят разрушить страну, но военные всех спасут. Я, однако, вспомнил этот рисунок и сверился со своими книгами по истории. Это была иллюстрация, созданная в 1930-х гг. на основе легенды о коммунистах, убивших генералов под покровом ночи, — мифа, выстроенного вокруг восстания Intentona Comunista.

Болсонару был избран на пост президента 28 октября 2018 г. Я находился в Рио — лихорадочно выстукивал на клавиатуре репортаж после того, как стали известны окончательные результаты. Внизу на улицах района Леме, в нескольких кварталах от пляжа Копакабана, раздались крики, и я, метнувшись к окну, стал свидетелем краткой вспышки политического насилия — одной из первых. В тот день в нашем районе было много людей со значками в поддержку кандидата от левых Аддада.

«Comunistas! Comunistas!» — стала выкрикивать в их адрес группа крепких мужчин. Несколько женщин в ответ крикнули: «Fascistas!» Однако им стало страшно. Парни были здоровенные, и их оппоненты поспешили прочь, сняв значки.

После объявления результатов я разговаривал с Иво Эрзогом, сыном Владимира Эрзога — журналиста, убитого в ходе предполагаемой Operação Jacarta. «Думаю, мы совершаем огромный шаг назад. Все это очень страшно, — сказал он. — Политическая ситуация вызывает у меня сильнейший стресс. Я не могу спать без снотворного. Но я решил, что сейчас не время уклоняться от борьбы».

Париж

Я коротал время в Djakarta Bali, ресторане индонезийской кухни в нескольких кварталах от Лувра. Заметив пожилую женщину, которую я ждал, — она стремительно приближалась к дверям — я удивился, как быстро она передвигается, поскольку сначала не видел ее ног. Когда она остановила у дверей скутер и вошла, все разъяснилось.

Это была Нури Ханафи, дочь посла Сукарно на Кубе. А ресторан этот открыла в Париже ее семья после переезда с Кубы. На стенах развешаны фотографии ее отца с Че и с Фиделем, сделанные в те дни, когда они считали, что создают движение