Леандра осмотрела незнакомца. Тогда, в комнате Таддеуса, антилюбовное заклятие резко обострило её зрение, однако эффект постепенно спадал. Пока ещё оно оставалось нечеловеческим, но дух уже не захватывало. Так что с этого расстояния Леандра разглядела только некоторые особенности бредущего к ним незнакомца. Семь рук, одна из которых была культёй. Восьмая, то есть верхняя левая, отсутствовала напрочь, словно её выдрали с корнем.

Фигура пошатнулась и, словно споткнувшись, рухнула на землю, замахала руками и завыла. Когда существо попыталось подняться, его нижняя левая рука переломилась, будто ветка, и отломившуюся часть оно понесло в другой руке. На цилиндрической голове проступала морда богомола.

– Всё нормально, – сказала Леандра. – Это всего лишь Барувальман.

– Что-то наш Бару неважно выглядит, – заметил Холокаи, опуская леймако.

Бару брёл к ним. Его голова вращалась: ребёнок, воин со шрамами… При этом менялся и голос: то детский визг, то стоны взрослого.

– Госпожа! – взвыл Бару. – Госпожа, помоги мне!

Леандра обернулась, но вокруг были только грязные улицы и хибары Наукаа. Засады она не заметила, но на всякий случай предупредила своих спутников:

– Будьте настороже.

Пока Бару ковылял к ним, рука, которую он нёс, начала разлагаться на предложения. Пальцы, упав на землю, вспыхнули пунцовым пламенем. К тому времени, когда жалкая божественная совокупность подобралась к Леандре, сломанная конечность истлела в ничто. Леандру одолело любопытство. Она ещё никогда не видела саморазрушения богов.

Барувальман повернул к ней лицо старухи с выпученными глазами и обвисшими щеками.

– Помоги мне, милостивая госпожа, – прошамкал беззубый рот. – Говорят, ты сражалась на этой террасе. Знаю, знаю, я должен был прийти к тебе. Ты обязана мне помочь. Произошла чудовищная ошибка.

Божок протянул руки к Леандре, но Холокаи вновь преградил ему путь. Бару попятился, его голова повернулась, явив лицо воина. Рухнув на колени, он умоляюще прижал к груди оставшиеся руки:

– Прошу тебя, начертательница кругов, сжалься надо мной! Твои агенты перепутали бедного Барувальмана с кем-то другим! Смиренный Бару – преданнейший твой слуга. Он заслуживает избавления от божьей немочи. Излечи меня! – слёзы градом потекли по его щекам.

– Бару, что за чушь ты городишь? – резко спросила Леандра.

– Твои люди! Они сказали, что будут мне молиться, да-да-да, прямо так и сказали. Я их попросил, и они согласились, но когда я показал им…

Он повернулся детским личиком и, рыдая, уткнулся лбом в землю.

– Ну-ну, Бару, не думаю, что твои дела настолько плохи, – произнесла Леандра, подумав, что на божественной совокупности всё должно заживать как на собаке. – И вряд ли те, кто к тебе приходил, действительно были моими людьми.

Тот взвыл ещё громче.

– Соберись, Бару. Я сделаю всё, что в моих силах. Кто к тебе приходил?

– Мужчина и женщина, оба одеты с иголочки. Сказали, что прибыли с Внешней островной цепи, им требуется божественный пастырь, и если я покажу им окрестности, они мне помолятся. Я согласился и отвёл их на склады, которые они захотели посетить, то есть поступил честно и благородно. Но, оказавшись за складом, они вдруг чего-то наколдовали, – Бару сел, его голова быстро завращалась, а все лица вытаращили глаза, словно осматривая улицу.

– Продолжай, – подбодрила его Леандра.

– Они хотели разузнать о демоне в заливе, – произнесли губы воина, в то время как Бару продолжал стоять на коленях. – Угрожали покалечить меня, если я что-нибудь утаю.

Леандра вновь огляделась вокруг. Всё было спокойно.

– И что же ты им рассказал?

– Барувальман знает только то, что все знают и о чём все судачат.

– И о чём все судачат?

– О том, что в заливе завёлся лавовый демон.

– Неодемон.

– Нет-нет-нет, благородная госпожа, неужели ты ещё не в курсе? Это демон с Древнего континента. Грядёт Война Разобщения, нет никаких сомнений. Твой культ Неразделённой Общины вызвал из-за океана демона Древнего Мира, и теперь он бродит по заливу.

– Мой культ? Я не вхожу ни в какой культ.

Формально Леандра не погрешила против истины. Скорее, это культ принадлежал ей, а не она – ему.

– Н-но, благородная госпожа, говорят, что после того, как демон сжёг Гребень, ты завербовала эту тварь и основала собственный культ. Вот почему тебя называют «начертательницей кругов». Ты обводишь демонов вокруг пальца и обращаешь их против них самих же, то есть заставляешь ходить кругами.

Леандра облегчённо выдохнула. А она-то уж, было, испугалась, что кое-какие её секреты выплыли наружу.

– Глупые слухи, Бару, и ничего больше. Никаких демонов я не вербовала.

– То есть ты не прибирала к рукам секту Неразделённой Общины, поклоняющуюся древним демонам?

– Нет никакой секты Неразделённой Общины, – соврала она.

– Значит, я обречён! – опять взвыл божок. – Бедному Барувальману не на что надеяться. Бедный, несчастный Барувальман! Прежде я был скромным богом этого города, а теперь на мне лежит проклятие лавового демона, и я помру от божьей немочи!

– Божья немочь?

Бару завыл громче.

– Бару! Я не смогу тебе ничем помочь, если не пойму, что здесь происходит.

Немного успокоившись, мелкий божок обратил к ней старушечье лицо.

– Так что ещё за божья немочь?

– Неужели начертательница кругов воистину не знает?

– Воистину у твоей «начертательницы кругов» уже голова кругом идёт, как у тебя самого. Разумеется, не знаю, иначе не спрашивала бы.

– Но тогда… – он глянул на неё снизу вверх, его голова опять повернулась, и появилось испуганное личико ребёнка, в недоумении распялившего рот.

– Бару!

– Это болезнь богов, похожая на проказу, – ребёнка сменило лицо воина. – Первым заболел бог из Баньянового квартала. После нападения его воплощение словно бы начало гнить. Поотваливались руки, ноги, даже нос. Да-да-да, истинная правда, так все и говорят. Несколько часов как скончался, бедолага.

– Дхамма мне сказала, что он просто пропал.

– Ей так красноплащники доложили, потому что сами ничего не знают. Они говорят, что город полнится слухами, только никакие это не слухи. Все, все повторяют одно и то же. Мелкие боги исчезают бесследно. А красноплащники твердят, что всё спокойно, но нет, нет! Немочь демонов выкашивает городских богов, они разваливаются на части. А теперь вот и я заразился, – он указал на остатки руки. – Ты обязана помочь несчастному Барувальману, ведь я твой преданнейший слуга. Умоляю, спаси!

В висках у Леандры тупо запульсировала боль. Вся эта история с мелкими богами была сплошной путаницей.