– Бару, я хочу, чтобы ты успокоился и рассказал толком, что тебе известно. Ты говорил, что позади склада на тебя напали два чарослова, желавшие получить сведения о лавовом демоне. Ты передал им городские сплетни и… Что же было дальше?

– Дальше они заразили меня божьей немочью, – божок задрожал. – Тогда-то Барувальман и решил, что это твои агенты, благородная госпожа. Бару плакал, кричал, умолял отпустить его, потому что он их друг. Они его не послушали и схватили за руку, – он вновь затрясся, ощупывая то место, где когда-то была левая верхняя рука. – Но Бару – смелый, он дёрнулся что было мочи, а потом удрал, оставив им только свою руку. Барувальман убежал, спрятался за ящиками у другого склада и подслушал, как те чарословы сказали, что в руке Бару нет никакого проку и незачем за ним гнаться. Когда они ушли, Бару поспрашивал в округе, где может находиться благородная госпожа, и со всех ног бросился сюда, да, прямиком сюда. А теперь я рассыпаюсь прямо на глазах из-за божьей немочи. Ты видишь, благородная госпожа, видишь? – он показал на сломавшуюся во время падения руку.

Леандра вздохнула и попыталась сложить воедино всё, что поведал ей Бару. Немалый опыт подсказывал, что зачастую слухи растут из зерна истины.

– Почему ты вообразил, что те чарословы были моими людьми?

– Они меня заразили, значит, они заодно с лавовым демоном.

– Не слишком ли поспешный вывод?

– Но, благородная госпожа, откуда ещё взяться божьей немочи?

Леандра до сих пор не была уверена, существует ли эта самая «немочь», однако и подобного тому, что происходило с Барувальманом, она ещё не видела.

– Не знаю. Полагаю, вполне может статься, что в заливе завёлся именно древний демон, но прежде чем делать выводы, я должна провести расследование. Бару, боюсь, сейчас я ничем не могу тебе помочь, я опаздываю на важную…

– Нет! – завопил Бару, вращая головой. – Нет, нет, нет, ты обязана мне помочь! Обязана!

– Бару, мы отведём тебя в безопасное…

– Нет, нет, нет!

Он кинулся, было, к Леандре, но мускулистые руки Дрюн мигом перехватили божка. Последовал громкий хруст, затем – тусклая вспышка. Ошеломлённая Дрюн стояла, сжимая две руки Бару: одна сломалась в локте, вторая – в плече.

С истошным криком Барувальман шарахнулся в другую сторону. Холокаи отпрыгнул, чтобы тот не врезался в него. Бару споткнулся, замахал оставшимися руками, но не удержался и ударился грудью о грязную землю. Послышался резкий треск, вдоль его тела зазмеилась трещина, откуда полил алый свет. Очень медленно тело распалось надвое, явив взгляду то, что выглядело канатами из света и тьмы, – лингвистические внутренние органы бога.

Детское личико в ужасе смотрело вверх. Оно пыталось кричать, но могло издавать лишь хрипы.

Ощущая одновременно страх и жалость, Леандра опустилась на колени рядом со сломанным богом. Тот сжал её ладонь. Едва их руки соприкоснулись, мир сдвинулся, и Леандра почувствовала, что вот-вот сама упадёт. Затем земля вновь сделалась устойчивой, и Барувальман исчез. Точнее, Леандра больше его не видела. Место обрюзгшего, многоголового тела заняла маленькая «пагода» из пунцовой прозы.

К своему удивлению, Леандра поняла, что знает этот алый язык. Лингвистическая структура бога была так же очевидна для неё, как дольки очищенного апельсина.

Заклинание, бывшее прежде Барувальманом, сломалось, и Леандра ясно видела, где именно. Большое количество его жизненно-важных параграфов оказались поврежденными. Теперь она понимала, как всего несколькими движениями можно разломать бога на субзаклинания и сохранить их для себя.

Изумлённая Леандра отдёрнула руку. Мир вновь закружился, и всё вернулось на свои места: перед ней лежал изломанный, агонизирующий Барувальман, хрипящий в смертельном ужасе. Рядом стояли Дрюн и Холокаи с вытянутыми лицами.

Сердце Леандры сильно билось. Она не знала, что произошло, но видела, что бог испуган и страдает. Может быть, его ещё можно было спасти, а может, и нет. Внезапно она поняла, что делать.

– Всё будет хорошо, Бару, – сказала она как можно мягче. – Слушай меня, и боль скоро пройдёт.

Расширенные от страха глаза старого воина впились ей в лицо.

– Всё в порядке, Бару, я здесь.

Он перестал хрипеть, лицо немного расслабилось.

– Всё хорошо, мы здесь, с тобой.

– Барувальман – скромный бог, хороший бог, – замычал он.

– Конечно-конечно. А теперь… дай мне свою ладонь.

Он протянул ей руку. Нарочито бодро улыбаясь, она сжала его пальцы и так осторожно, как только могла, разбила божественный текст.

Это не заняло много времени, едва сияющие предложения обратились в ничто, она возобновила свой путь. Опаздывать было нельзя.

Франческа ещё раз проверила субтекст, избегая смотреть в глаза Эллен. Они стояли на третьем этаже у окна, откуда была видна Малая Священная заводь.

Сейчас площадь окрасилась багрянцем и густой синевой вечернего неба. За заводью начиналась Пальмовая Лестница и открывался вид на панораму террас Шандралу. Если высунуться из окна, то слева сквозь колючие зелёные лианы бугенвиллии с розовыми, словно из мятой бумаги, цветами можно было увидеть тёмную громаду Облачного храма.

Дом принадлежал богатому торговцу рисом с севера главного острова архипелага. Хозяин несколько дней назад отбыл в поместье, оставив несколько слуг, чья верность ему не устояла перед мешочком серебряных рупий, которые Франческа предложила им за то, чтобы занять одну комнату.

Она наложила на окно несколько субтекстов, чтобы помещение выглядело пустым для внешнего наблюдателя. Поисковое заклинание на нуминусе могло бы рассеять её обман, но для всех несведущих она была надёжно спрятана.

Франческа полагала, что их укрытие находится достаточно близко к заводи, чтобы можно было подбросить подслушивающий субтекст, но и Леандра, и контрабандист наверняка предпримут меры предосторожности и сразу же обнаружат чужое заклинание. Если они засекут её субтекст, скорее прольётся кровь, нежели свет. Поэтому Франческа предпочла не рисковать.

– Таким образом, – сказала Эллен, вычитывая корректуру сложных параграфов субтекста, – в борьбе с неодемонами ваш муж использует куда больше ловушек, чем мы. Похоже, для нас эта информация не особенно полезна. Рори объяснил, что обстановка в Лорне осложнилась, с тех пор как Сребр начал реформировать инквизицию. Это заставило культы многих неодемонов уйти в подполье. Рори считает, что Никодимусу под силу уговорить Сребра распустить инквизицию.

– Неплохо бы, – проворчала Франческа. – В их последней стычке с Дралом погибло один Бог Богов знает сколько невинных лорнцев.

Эллен помолчала, потом заговорила с куда большим, чем обычно, оживлением:

– А знаете, что самое забавное? Когда мы с Рори принялись сравнивать наши наблюдения за лорнскими неодемонами, тот рыцарь просто тихо сидел рядом, уставившись вдаль, причём ухмылялся в самых неподходящих местах.